Фоморов считали темными существами, своей склонностью к оборотничеству, которая в их независимой жизни стала быстро развиваться, они напоминали нгахаров. Уже очень скоро они совсем мало напоминали мягкотелых изнеженных сидов, которые беспрекословно стали поданными туатов, хотя и дали им свое общее имя, как в свое время отдали им свою землю. Главным фоморским воплощением стал ворон, но это не мешало высшим магам фоморов легко перетекать из одной формы в другую. И в Эмайн Эблах подозревали, что фоморы нашли другой способ подпитки магии, кроме как через менгиры. Это была тайна, за которой долгое время охотились шпионы туатских магов, но безуспешно.
Тогда, несколько тысяч лет назад, границы между параллелями, будь то Эмайн Эблах или Ллис, страна фоморов, собрание островов и крепостей, разбросанных на огромном расстоянии друг от друга среди большой воды, – были очень тонки. Никаких чудовищ, охраняющих единственные врата, никаких адских рек с перевозчиками – границей могла оказаться любая речушка или чаща в лесу. Даже обычным людям было легко попасть в Страну чар, однако легко войти не значило легко выйти – время в Эмайн Эблах текло иначе, да и сиды неохотно расставались с гостями, которых чаще считали добычей. У сидов до прихода туатов царили весьма страшные правители, об одном из них Том даже читал – в легендах он был известен под именем Кромм Круаха, кровожаднейшего бога, которому люди приносили человеческие жертвы. Однако при власти туатов над Сидом друидическим магам ничего не грозило, с ними считались.
Знали о друидах и фоморы, хотя до Корвуса и Мерлина эти две стороны никогда не встречались. Однажды Корвус, поймав сидского лазутчика около одного из своих тайных фортов, пошел на Сид очередной войной. Молодой правитель славился острым умом и хитростью, он был хорошим стратегом и сильнейшим магом, поэтому в этот раз Сид терпел поражение. Армии истребляли друг друга с чудовищной силой и без всякой жалости, земли были залиты кровью и горели в пожарах, воздух трещал от выплесков бушевавшей повсюду магии, начались страшные бури, некоторые менгиры были разрушены, реки кипели, в воздухе носился пепел, так что лучи солнца едва пробивалось сквозь его черную пелену… И тогда, посмотрев на эту печальную картину, Корвус предложил Лугу решить дело игрой. Он вовсе не был кровожаден, этот молодой черноглазый король. Нун позволял ему выиграть честно и соблюсти традицию – на территорию играли и раньше.
Но Корвус не хотел сидской земли. Он хотел ее магию. Он сказал Лугу, что знает, как перенести менгиры в свой мир, сохранив их возможности. Том усмехнулся, представив себе менгиры в виде огромных нефтяных качалок, которые способны были извлекать магию из окружающего мира при создании нужного поля. А высшие туатские маги не могли долго сохранять нужный уровень силы без подпитки. Том живо вообразил, как жирная, черная, блистающая нефть покидает земные недра. Хотя, скорее уж, менгиры представляли собой гигантские проводники и преобразователи силовых полей, вселенскую энергию превращающие в конкретную магию.
Условия, которые предлагал Корвус, выглядели чудовищными, но битвы, продолжавшиеся десятками лет, так истощили Сид, что ему грозила глобальная катастрофа. Корвус мог зайти еще дальше и разрушить менгиры до основания – все без исключения. Он мог просто сравнять Сид с землей, но вместо этого он захотел сыграть в нун. По неведомым Лугу причинам.
И Луг сыграл с ним.
И проиграл.
Переполненный горечью, он обратился к своим главным союзникам – друидам, но друиды ужаснулись. Они посчитали, что он мог бы попросить о помощи раньше, что он потерял свой шанс, что сотворил невозможное, совершил непростительную ошибку. Они боялись, что фоморы пойдут через ослабевший Эмайн Эблах войной на Землю и приняли решение запечатать все врата в страну сидов, а чтобы граница не была тонкой и зыбкой, поставить между мирами стену из магии, Стену, через которую никто не проникнет. И, как бы ни были поражены этим решением сиды, как бы ни были расстроены им сами друиды, оно было исполнено.
И все же Луг сумел уговорить друидов дать шанс расе туатов. Никто не знал, выживут ли они теперь, после того, как Корвус лишил их мир магии, никто не знал, не последует ли вскоре очередная серия войн, и туатские маги убедили друидов в том, что часть их крови должна остаться на Земле и возродиться, когда придет время, когда магия, спящая в этой крови, вновь забурлит и проснется. Никто не знал, когда наступит заветный час, это могло случиться через десять лет, через сто, через тысячу – магию сумело бы активировать множество явлений, на человеческий взгляд незаметных.
Мерлин и несколько других жрецов скрепили контракт своей кровью, и десятки магов в одну короткую летнюю ночь побывали в объятьях земных женщин, оставив в их лонах свое огненное семя, которому суждено было прорасти значительно позже, никто не мог подумать даже, что настолько позже – через три тысячи лет.
Возрождение крови было не единственным пунктом соглашения. Собственно, главным условием контракта стал все тот же нун. Как только магия в людской крови возрождалась, потомкам самых высших магов потомки друидов должны были принести нун. И маг начинал играть, так как было условлено, что каждый выигрыш открывает один из запечатанных порталов, постепенно ломая Стену. Друиды, так сильно в свое время любившие и почитавшие сидов, не могли представить полного и окончательного разрыва с ними и закрывали врата лишь на время. Многие из них плакали, когда порталы были запечатаны Мерлином. Некоторые из них надеялись, что доживут до тех времен, когда граница между мирами снова станет свободной. Они жаждали вновь увидеть волшебные города Эмайн Эблах.
Но Мерлин – Мерлин не верил ничему и никому. Возможно, он узрел страх, который внушал туатским магам, или же их черную зависть, и ожидал удара в спину. А потом решил не ждать и нанес его сам. За спиной туатов и друидов он заключил точно такой же контракт с фоморами. Корвус еще раз доказал, что умен – он сумел тайно встретиться с Мерлином и рассказать ему, что туаты давно лелеют захватнические планы относительно земного мира. Что союз друидов и туатов рано или поздно обернется против людей. Что не стоит верить красоте и чарам. Что всякая дружба с Эмайн Эблах призрачна, как сама эта страна. И что Мерлин заключенным контрактом дал туатам прекрасную возможность осуществить свои замыслы – ведь, вероятнее всего, говорил Корвус, магия крови проснется тогда, когда Сид там, за Стеной, полностью восстановит свою силу. А поэтому, сказал Корвус, раз уж соглашение нельзя повернуть вспять, нужно создать равновесного противника возрожденной Стране чудес. Так Корвус выпросил для себя точно такой же договор – посеять семя фоморов на Земле, в таком же количестве, с условием, что возродится их кровь точно в тот же час, что и кровь сидов, привязанная заклятьем.
Мерлин заключил этот контакт тайно от остального друидического круга, но сила его была так велика, так сильна была его собственная кровь, скрепившая соглашение, что других жрецов и не потребовалось. Тем более что через три тысячи лет все те друиды, которых знали туаты, сиды и фоморы, давно умерли, а вот Мерлин – остался.
Был ли он бессмертным по своей сути, или его наказали за предательство высшие силы, оставив скитаться и ждать, когда исполнится то, что он сотворил, или же такую долгую жизнь дал ему специальный ритуал, ибо Мерлин считал себя ответственным за будущее и хотел участвовать в нем лично, – Луг не знал. Это уже не имело значения. Но, в конце концов, именно Мерлин принес нун и первому проснувшемуся на Земле туату, и первому проснувшемуся фомору.
В каком-то смысле король фэйри считал это даже справедливым. В чем-то возвращение Мерлина наряду с возвращением Корвуса и Луга было прекрасно, как сложный узор реальности.
Хотел ли Луг убить Корвуса? Хотел ли Луг убить Мерлина? Хотел ли он, чтобы рухнули врата, а потом и вправду распространить свою власть и на земной мир тоже? Хотел ли он снова сразиться с Корвусом, неважно, на поле боя или на игровом поле нун, и взять реванш? Рассказал ли Луг правду? Происходили ли все эти события на самом деле или были очередным обманом Эмайн Эблах?