– И что значит Волчья пустошь? – продолжил выяснять Тайлер, уже догадываясь частично об ответе.
– Это значит, что раньше здесь жили такие же волки, как ты, – ответила Роуз. – Но их волчья сущность в тот печальный час ушла, и они остались простыми мрачными мужиками. А со временем, так как жили они по-прежнему очень долго, стали еще мрачнее. И дети этих волков родились обычными людьми. Которые со временем стали охотиться на своих же братьев – лесных волков, чтобы шить теплые одежды. Вот такая ирония.
– Почему же они никуда не ушли?
– А кому они нужны? – хмыкнула Роуз. – В местах, которые сохранили магию, жители Пустошей вроде уродов. Ничем не провинились, но дико на них смотреть. И в земную параллель без магии не перебраться – при такой толстенной Стене, какую соорудил твой любимый Мерлин. Ты-то уж должен знать способности своего хозяина.
– Он мне не хозяин, – машинально отозвался Хилл, и Роуз снова захихикала.
– Как бы тебе ни хотелось считать себя свободным, волчок, ты всегда кому-нибудь служишь. Мерлину или вот даже новоявленному магу, который и маг-то только наполовину. А есть ли у тебя своя стая, скажи мне?
– Есть, – сказал Тайлер сквозь зубы.
– Но она осталась в Лондоне? Как мне тебя жаль, волчок, как жаль. Тебя она отсюда не услышит, сколько ни призывай.
Тайлер промолчал и начал натягивать куртку, а потом закинул на спину рюкзак.
– Где бы мы ни были, мы не можем здесь сидеть все время, – наконец произнес он. – Надо идти.
– Куда? – усмехнулась Роуз.
– К озеру, – кивнул Тайлер. – Если здесь и остались какие-нибудь поселения, то у воды. А поскольку мы сейчас с тобой всего лишь люди, нам надо искать людей.
– Как я посмотрю, ты не хочешь поскорее выбраться с Пустоши, – поддела Роуз, но с земли поднялась и тоже надела куртку.
– А ты знаешь, как? – поднял бровь Тайлер. – Ну, тогда расскажи мне, я весь внимание. Просто жажду услышать любой рассказ, будь он даже древним преданием, где правды – на фальшивый пенни.
Ведьма промолчала.
Тайлер пошарил в рюкзаке и надел солнечные очки. Солнце всходило быстро, и день обещал стать очень жарким. От лучезарного, торжествующего света негде было укрыться на этой гладкой, заросшей невысокой травой равнине, но свет этот выглядел зловеще, словно был той же тьмой, только белой.
***
Пустошь не водила их, как водил раньше Светлый лес, не искажала расстояний, и в небе бесновалось, слава богам, одно-единственное солнце, только вот Тайлеру казалось, что каждый шаг наливает его ноги свинцом.
Пустошь лишала сил. Она превратила его в выродка, каким он никогда не думал стать, даже не боялся – потому что не мог представить. Да, были средства, которые могли лишить оборотня его силы: не только магия Светлого Леса, не только колдовство Луга или Мерлина, но рябина или, отчасти, серебро. Мифы не всегда говорили неправду. Но таким беззащитным Тайлер чувствовал себя впервые.
Самую палящую часть дня они пережидали под единственным низким и разлапистым деревом, невесть откуда взявшимся посреди пустоши. Воды не было, их обоих сильно мучила жажда, в горло точно песка насыпали, небо и губы остекленели, даже лица покрылись слоем рыжей пыли, но умыться тоже было не из чего – ни ручья им не встретилось, ни канавы.
И тут, в тени, Тайлер заметил кое-что.
– Роуз, – сказал он. – Ты изменилась…
Ведьма с подозрением посмотрела на него и нахмурилась.
– Как?..
Тайлер повел плечами, даже ему стало неловко.
– Ты стареешь, – после какой-то совсем уж деревянной паузы вымолвил он.
И, уловив ужас в глазах девушки, которая теперь выглядела лет на пять старше, чем утром, он понял, что дело совсем плохо. Вероятно, Пустошь действительно высасывала все силы. И совершенно очевидно, что долго здесь не жили. Возможно, срок жизни был даже меньше среднего человеческого срока, а, по меркам вервольфов, люди жили невообразимо мало…
Хотя кто захочет длинной жизни, если она такая? Напротив, стоило порадоваться милосердию Пустоши. Она не заставляла страдать долго.
Тайлер облизал пересохшие губы и снова поднялся. Роуз протестующе застонала, и он протянул ей руку.
– Пойдем, – сказал он. – Нам надо добраться до воды, иначе скоро мы просто умрем от жажды.
К озеру они добрались только к вечеру, уже на закате, который здесь казался зеленым, но зато это было реальное озеро, с прозрачной водой, такой прозрачной, что отчетливо виднелось дно, камни на нем – и можно было увидеть разноцветных рыбешек, снующих туда-сюда совсем близко к поверхности.
Пили из железных кружек, добытых из рюкзака Тайлера, а потом он наполнил несколько пустых бутылок, оставшихся от лондонских запасов воды.
– Песик, нам надо развести костер, – начала Роуз, но Тайлер остановил ее движением руки.
– Видишь? – указал он на золотящиеся от заходящего солнца воды.
Роуз прищурилась и тут же нахмурилась – от центра озера к их берегу двигалось темное пятно, в котором вскоре удалось распознать утлую лодчонку с какой-то серой фигурой внутри. Фигура медленно гребла длинным багром, и тут Тайлер разглядел неподалеку от места их остановки несколько вбитых в берег деревянных кольев – очевидно, как раз для швартовки лодок. Какая-то жизнь здесь явно существовала, но вот какая? Фигура в лодке скорее пугала, чем обнадеживала.
– Это гвиллион, – прошептала Роуз за плечом Хилла и впилась пальцами в его куртку. – Так они выглядели, когда пугали путников в земном мире.
– По-моему, это просто старуха, – буркнул Тайлер, хотя уже понял – нет, не старуха.
Он слышал о гвиллионах и их зловредном нраве, и вряд ли они стали терпимее, когда лишились способности обращаться ночной тьмой и повелевать непогодой и навечно застряли в своей антропоморфной форме, довольно уродливой, если быть честным. Только вот гвиллионы обычно жили в горах, ну да нынешнее время сбило в Сиде всю прежнюю гармонию вещей.
Лодка приближалась неслышно и быстро, как призрак, и Тайлер вспомнил человеческие легенды о реке Стикс и Хароне-перевозчике – так видели Потусторонний мир древние греки. Может быть, им в свое время попадались духи, похожие на гвиллионов.
И все же он не ошибся – этот гвиллион в самом деле выглядел, как старая нищенка, в одежде цвета пепла и странной продолговатой шляпе, переброшенная сюда из земного средневековья.
Старуха ловко причалила к берегу, накинула веревку с кольцом, закрепленную на носу лодки, на пал – и вот уже стояла прямо перед ними. Стояла и молчала, только сверлила маленькими глазками исподлобья.
Тут вспомнил Тайлер и то, что раньше гвиллионы любили пугать и путать людей в горах – путник, увидевший такую вот старуху ночью или в туманный день, начинал блуждать, даже если хорошо знал дорогу. Иногда, прячась в тени у горной тропы, гвиллионы обрушивали на дорогу камни, устраивали завалы, да без зазрения совести могли идущему по тропе даже голову размозжить валуном.
Но Хиллу и Роуз бояться было, в общем-то, нечего – людьми они все равно не были, а дороги не знали. Да и старуха, пусть выглядела очень неприятно, гвиллионом в полном смысле этого слова уже не являлась, если верить рассказу Роуз.
– Мы приветствуем тебя, Перевозчик, – мелодично поздоровалась Роуз на общем языке сидов, изо всех сил стараясь возродить свое колдовское очарование.
– Что на той стороне? Волчья пустошь? Деревня? – спросил Тайлер, решив не тратить времени на любезности.
Он, если честно, совсем мало знал язык ши, да и в Стране чудес умудрялись понимать любые наречия. По крайней мере, раньше, когда этот мир еще не пошел трещинами.
Старуха молчала, уставившись на него слезящимися глазами, но Хилл принял это за утвердительный ответ.
– Перевези нас, – сказал он.
Старуха некоторое время молчала и не двигалась, затем медленно, словно камни в горе задвигались, ощерилась, показав черные зубы, а потом скрюченные пальцы ее так же медленно зашевелились, намекая на вознаграждение.