Имс не глядя выкинул бычок в урну, тут же, на ходу, зажег новую сигарету и свернул за угол, в паутину темных узких улиц, в теплый осенний вечер. Чтобы прочистить мозги, ему иногда требовалось бродить или даже бегать по городу – именно по городу, не по парку – выгуливать себя до посинения. На свежем воздухе, на ходу, Имсу всегда лучше думалось. Когда он шагал вот так, без понтовой машины, без брендовых аксессуаров, напрямую отсылавших к конкретному социальному статусу. Ни дорогих часов, ни портфеля из роскошной кожи, ни пальто, которое одним своим покроем сообщало о люксовой марке, ни зеркальных лоферов. В простой кожаной куртке, джинсах и кроссовках, с накинутым на голову капюшоном толстовки, он чувствовал себя безвестным парнем, склонным к опасным авантюрам.
Тем, кем, собственно и был.
Теперь переговорные «аквариумы» крупных компаний, диаграммы на доске и подсчеты бюджетов на безопасность офисного планктона остались в прошлом. Ему ничем не могли помочь даже бывшие разведчики, если уж быть честным. Тем более бывшие советские разведчики – не готовил их никто к погружению в другое измерение. Например, к встрече с самим Мерлином, с тем самым Мерлином, который выглядел юным пареньком и катался на скейте, несмотря на то, что стукнуло ему несколько тысяч лет. Или с Корвусом, который был не только магом, но еще и каким-то неизвестным существом, оборотнем, насколько понимал Имс, да не простым, а каким-то мульти-оборотнем… кажется, фоморы могли превращаться в кого угодно по желанию. И еще – чертовски хорошо управляли снами. А тема снов Имса интриговала всегда.
Опять он вспомнил Артура – на этот раз всплыло в памяти, как сидели они в патио за шатким столом в сицилийском городке Таормина, пили миндальное вино и обсуждали будущую встречу с тем самым реставратором картин, который заподозрил в полотне Караваджо, висевшем в одном из именитых музеев Мальты, подделку. «Вишенкой на торте» позднее выступило то обстоятельство, что реставратор оказался еще и членом ордена иезуитов, но в тот блаженный вечер ни Артур, ни Имс об этом не знали и вели себя почти беспечно. Имс, прилетев на Сицилию из Момбасы, вообще дрых до обеда, так расслабленно себя чувствовал. Сицилия одуряюще пахла апельсинами, на Артура можно было положиться, да и вообще – Артур Имса донельзя забавлял.
Сейчас и здесь положиться ни на кого было нельзя. Да даже на самого себя, как оказалось, положиться было нельзя – это Имс уяснил, наступив на горло собственному самолюбию. Прикончив единственного Хранителя, которого им мог предложить Мерлин, Имс явно допустил промах.
Из Пашкиного рассказа стало ясно, что сам Мерлин в открытую конфронтацию ни с одной из сторон вступать не хочет, ибо не может нарушить договор, а значит, и открыто защищать никого не станет.
Хотя, усмехнулся Имс, много ли времени понадобилось бы магическим расам, чтобы вычислить, чей волк отирается вокруг игроков? Мерлин многим рисковал, только поставив Имсу защитный знак омелы.
С другой стороны, как понял Имс, хитроумные маги играли по принципу «что напрямую не запрещено, то разрешено», а о таких тонкостях контракт ничего не говорил. Он обязывал Мерлина вручить проснувшимся магам нун, и Мерлин это сделал. Также он обязывал его не вмешиваться, пока игроки не дойдут до уровня, нужного для расширения порталов настолько, чтобы сюда, в земную реальность, могли проникнуть главные маги. Были ли еще какие-то условия, ограничивающие в действиях Мерлина, Имс не знал.
Острее его сейчас интересовало другое, а именно – с какой все же целью и сиды, и фоморы так страстно стремились порталы открыть. По-видимому, сам Мерлин этого доподлинно не знал. По прошествии тысячи лет цели могли измениться до противоположных прошлым. Восстановить симбиоз с людьми? Как-то слишком сентиментально звучит. Обеспечить баланс, чтобы ни один из противников не сумел пойти войной на земной мир? Слишком уж благородно! Имс ни на йоту не верил в великодушие магических рас.
И, конечно, мог вообразить что угодно.
В любом случае Мерлин когда-то создал вселенскую бомбу с отсроченным часовым механизмом.
С другой стороны, очевидно, тогда эта многоходовая комбинация казалась ему оптимальной. И кто такой был Имс, чтобы осуждать его? Он не знал, сколько времени длились отношения людей с сидами – и насколько тесны они были. То был совсем другой мир.
Этот дивный старый мир.
Этот дивный новый мир.
Антиутопия всегда была любимым жанром Имса.
На этом месте в размышлениях Имс, уже набрав приличную скорость и перейдя от неспешной прогулки к быстрому бегу, наконец-то выдохся и остановился, шумно дыша, в каком-то переулке, обвел взглядом прилепившиеся друг к другу старые рыжие дома с мезонинами. На одном из старинных маленьких балкончиков с выгнутыми наружу прутьями сидел ворон. Не ворона, а именно ворон – огромный и черный, как уголь, с блестящими глазами, с впечатляющими по размаху крыльями.
Имс смотрел и смотрел на эту картину, а потом вдруг вспомнил черных птиц, взлетающих над шпилями, из своего сна, а следом припомнил, как Пашка рассказывал про хлопанье крыльев, удивившее его, когда маг исчез с той жутковатой поляны. Оборотни, говорите?
– Корррвус, – прошептал он хрипло, раскатывая «р» на языке, – так вот ты кто.
Ворон хлопнул крыльями и покосился в его сторону антрацитовыми бусинами глаз.
Имс подошел поближе, поборов неуемное желание взять ворона обеими руками и использовать его вместо микрофона.
– Корвус, дорогой, – сказал он тихо. – Я буду играть, если ты организуешь мне экскурсию в твой мир. Я хочу посмотреть на чудесную страну, куда ты меня зазываешь. Иначе все эти песни – «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем» – не имеют смысла. А я не люблю трепа, Корвус. И расскажи мне, чего ты хочешь. Не будь дешевым шулером. Ты же король. Король!
Ворон покрутился на ветке, крикнул что-то раскатисто и снялся в полет, двигаясь плавно и тяжело – как воздушный черный крейсер.
***
Играл он в этот раз холодно, даже как-то лениво, без малейшей неуверенности – был убежден, что выиграет. Не сильно интересовался личностью безликого онлайн-партнера по игре – впрочем, профиль сообщал, что тому тридцать два года, но ник у него был уже пафосный – Суньцзы, ни больше, ни меньше.
Имс этого псевдоСуньцзы обставил в два счета. Играть вдруг сделалось невероятно легко, словно мысль танцевала под невидимую музыку, ловила ритм. Клетка, куда требовалось положить очередной камешек, едва заметно мерцала, если присмотреться. Ну, по крайней мере, так казалось Имсову мозгу. Или не совсем Имсову.
И тут впервые Имс заинтересовался, каким же он был – тот маг, кровь которого оказалась генетическим сокровищем в Имсовом теле. Был ли он тоже оборотнем-вороном, как Корвус, или кем-то совсем другим? Против воронов Имс вовсе ничего не имел. Помнил ли его Корвус таким, каким он был несколько тысяч лет назад? Высший маг. Это, конечно, звучало заманчиво, но Имсу всегда были безразличны титулы, ему важнее было то, что за ними скрывалось. Иногда не скрывалось, по его опыту, ничего.
Но только Корвус что-то говорил о возвращении. О том, что Имс сможет стать тем, кем всегда хотел быть. Влияла ли кровь древнего мага на Имса с его рождения, еще до того, как пробудилась в поле у ручья? Может быть, именно поэтому его так привлекали сны? Может быть, поэтому он себя всегда и везде ощущал путником, нигде не чувствуя себя дома? Несколько лет назад он прочитал одни строки, и они впечатались в память намертво, поскольку все были – о нем.
« Н икакого дома внутри , только одна дорога . Человек , рожденный не с той стороны порога . Как из белизны листа делают оригами , складывает себя из всякого под ногами ... »