Тогда все кончилось хорошо, и Артур совершенно случайно встретил в Бенгази Имса, который занимался тут делами российской разведки, и так получилось, что бежали они вместе – уже из Триполи, тоже под автоматным огнем. Ушли. В общем-то, это и был последний раз, когда Имс видел Артура. После Ливии он окончательно – в который раз, впрочем, «окончательно» – вернулся в Москву и в который раз якобы «совсем» отошел от дел.
Сейчас же ситуация, в которой оказался Имс, выглядела в разы, в десятки раз хуже любой другой из прошлого. Мало того, что ему надо сначала оказаться во сне в другом мире, так еще и там проникать в сны чужих людей – да даже не людей, существ. И, возвращаясь, ему надо было пересечь не только границы сновидения, но границы другой вселенной.
Хотя теперь у него было преимущество. Он теперь был не только дримшерером, пусть и опытным, он стал магом – и подозревал, что сила его будет расти по мере того, как он вспоминает.
С другой стороны, раньше он болтался по чужому подсознанию исключительно по собственному желанию, заходя в эти лабиринты намеренно, теперь же сны сами могли настичь его, поскольку другая сторона также владела искусством их насылать. Теперь каждая ночь стала ловушкой – Корвус мог в любой момент утащить его в черную пучину своего мира и при желании там и оставить разум Имса. И совсем не факт, что Имсу второй раз удалось бы застать его врасплох. Теперь Корвус был предупрежден и вооружен, а еще наверняка – зол.
Однако Имс надеялся, что все еще нужен Корвусу тут, по другую сторону Стены. Пока она не была разрушена, он являлся ценным оружием, и только это внушало надежду. Вот только Пашка… Пашка был в опасности.
Имс не хотел ничего рассказывать ему, не хотел впутывать в свои сомнительные расследования, больше всего ему хотелось, чтобы Пашка оказался сейчас где-нибудь на Антарктиде, в противомагическом бункере. Только вот таких пока не придумали.
Пару ночей Имс вообще не спал – глушил кофе огромными чашками, курил пачками, все думал, думал. Корвус не мог проникнуть в этот мир, кроме как на Самайн, да и то, как подозревал Имс, он всего лишь послал сюда своего двойника. Но десятки, а может быть, и сотни существ уже вовсю разгуливали по московским улицам, и теперь подозревать надо было каждого человека, каждого ворона, каждую кошку и даже каждый цветок – эта армия была невидима, зловеща и непредсказуема.
Имс не мог бодрствовать бесконечно; кроме того, ему надо было попасть на ту сторону, чтобы понять, что случилось с менгирами и что скрывает прошлое Корвуса.
Впрочем, второй вопрос казался Имсу очевидным. Молодой Корвус несколько тысяч лет назад был смертельно очарован девой из Дивного народа, какой-нибудь таинственной юной жрицей или принцессой; возможно даже, они полюбили друг друга, а возможно, его любовь осталась безответной. В любом случае он затеял войну с Сидом из-за нее – классика, все мы читали о Трое и тех глупостях, что творили даже прославленные полководцы ради золотых локонов и томных глаз. Но что-то пошло не так, принцессу Корвус не добыл – то ли сидские правители ее не выдали, то ли она сама не пожелала остаться с Вороньим королем. Как бы то ни было, Корвус, сгорая в муках безнадежной любви, разнес Сид на клочки и даже теперь, спустя целую вечность, хотел отомстить сидам. Луг, сказал он, обманул его дважды. Возможно, именно Луг, сидский король, не дал воссоединиться повелителю воронов с его прекрасной дамой. Может быть, заточил ее в башню или обратил в лягушку, Имс не знал всей магической кухни фэйри. Впрочем, детали оставались неважны, главное, налицо был мотив.
Но Имсу важнее было выяснить другое.
Его интересовали обугленные менгиры.
Впрочем, здесь тоже, при логическом рассуждении, можно было проследить сюжет. Очевидно, что Луг ничего не забыл и наслал проклятье на Ллис, и сила его магии была еще очень велика.
Нужно было снова обращаться вороном, ловцом снов, и лететь в Ллис. Но на этот раз Имс не собирался спускаться в его самое черное, чернильное сердце. Существа жили и на парящих островах, жизнь кипела и на окраинах Ллиса. А менгиры вообще стояли на самой его границе.
***
Пашка звонит и сообщает, что останется ночевать у Стаса, и Имс решает, что пора завязывать со своими жалкими страхами. Он уже готов ввести иглу в вену, как вдруг, сам того от себя не ожидая, откладывает шприц, поднимается, вынимает из потайного кармана портфеля второй мобильный телефон и без колебаний набирает номер, которым пользуется крайне редко. А в последнее время – вообще не пользовался. Но не забыл, нет.
Ему просто важно знать, что кто-то в мире разделяет его безумие.
Трубка отвечает не сразу, но когда отвечает, звук такой чистый и ясный, что Имсу кажется – собеседник прямо здесь, в комнате, напротив него, сидит за столом и смеется чуть раскосыми глазами.
– Имс, – выразительно говорит трубка, и Имс невольно ухмыляется: такие многозначительные ударения в таком коротком имени может делать только Артур.
– Артур, – говорит он в ответ и замолкает, только щелкает зажигалкой перед самым носом и прикуривает неизвестно откуда взявшуюся в зубах сигарету.
И словно бы видит, как Артур кивает в ответ. А потом различает на заднем фоне очень приглушенную речь, но натренированное ухо все же опознает: французы. Потом доносится такой же слабый шорох автомобильных шин, разноголосый и радостный шум города, какая-то музыка, и нет никаких сомнений: Артур в Париже.
– Ты только что бездарно сдал мне свое местонахождение, Артур, – говорит Имс.
– Я знал, что это ты.
– Откуда? – удивляется Имс, ведь эти номера не могут быть забиты в память телефонов – только в головы их владельцев.
– Просто, – отвечает Артур, и опять Имс будто видит, как он слегка пожимает плечами. – Я всегда знаю, когда кто звонит. Не знаю, почему.
– Магия, – усмехается Имс.
– Магия, – подтверждает Артур.
– Так любишь этот город? – продолжает Имс бессмысленное.
– Люблю, – соглашается Артур. – Он как пирожное. Как сладкое вино.
– Любишь сладкое? – снова удивляется Имс, и Артур смеется.
– Есть дела? – спрашивает Имс, тщетно пытаясь разобрать мелодию, которая играет где-то там, вдалеке, за два с лишним часа лета на самолете, – на самом деле совсем не далеко, близко.
Артур очень близко – по сравнению с теми дальними далями, куда через несколько минут предстоит отправиться Имсу без гарантии на возвращение.
– Немного, – говорит Артур. – Не очень интересные. Но на кофе и багеты хватает.
– С тобой все в порядке?
– Разумеется, Имс, – серьезно отвечает Артур, – а вот с тобой, похоже, нет. Нужна помощь?
– Нет, – отмахивается Имс. – Когда это мне была нужна помощь, Артур?
– И правда, – легко соглашается Артур, и еще минуту они просто молчат в трубку.
Имс, наконец, решает, что мелодия – это что-то из Эдит Пиаф, но на большее узнавание не способен.
Он представляет, что в Париже уже часа два ночи, все улицы в огнях, алые и золотые, везде роится туристическая толпа, которую это время суток только подстегивает к жизнерадостным авантюрам, возле неприметных дверей в действительно популярные ночные заведения снует клубная молодежь… И Артур идет по площади в какой-нибудь пижонской жилетке или, может быть, модном свитере, прямой и тонкий, как стрела, с зализанными назад волосами цвета воронова крыла.
Воронова крыла.
– Рад был тебя слышать, Арти, – прощается Имс, и Артур едва заметно улыбается, это Имс тоже четко видит.
– До свидания, Имс.
И то, что он говорит «до свидания», а не «прощай», хотя это, конечно, только вежливая фигура речи, вдруг странно обнадеживает Имса.
***
В Ллисе только начиналось утро. Солнце над океаном, на глади которого – и над которым – были рассеяны зеленые острова, казалось огромным, оно занимало половину неба и без края выплескивало в синь розовое сияние.