Да, подумал Имс, классическая ситуация: горшочек, не вари. Не рассчитал Корвус, с кем сел играть.
– Выплеснув на Ллис страшный океан магии, менгиры сами сгорели дотла в ее мощи. Теперь они мертвы.
– Я видел, – сказал Имс.
– Ты видел? – воззрился на него олль. – Их нельзя увидеть больше! Они умерли, погасли и скрылись.
– Я вижу.
– И какие они сейчас? – подобострастно прошептал олль, прижимая кулачки в груди.
– Черные и сверкающие.
– Прекрасные…
– А что ты делаешь здесь, олль?
– Я Хранитель.
– Хранитель?
– Здесь Нора, – как-то бесцветно сказал олль. – Сразу за островом. Воронка магии.
Видимо, что-то вроде Бермудского треугольника, понял Имс. Засасывает и выбрасывает черт знает где или просто перемалывает в пыль. Или лишает магии. Или и то, и другое, и третье вместе. Постойте, да он же знал это! Всегда знал, вот уже вечность как.
– Корвус молчит об этом.
– Сир Корвус опасается бывать рядом с Норами и Перекрестками, – как-то нехорошо ощерился олль. – Все опасаются.
– Меньше знаешь – лучше спишь, – сказал Имс.
– Сир Элга все понимает, – съязвил олль.
– Извини, но ты мне не кажешься сильным и опасным магом. Покажись, какой ты на самом деле!
Старик ощерился снова, и чем больше он улыбался, тем страшнее становилось Имсу. Вдруг вокруг послышались какие-то шорохи, шепоты, стоны, свисты, точно бы разговоры на заднем плане, точно бы все вещи и цветы, и деревья, и даже сами воздушные волны начали болтать друг с другом; растения на беседке заизвивались, как живые, кровожадно вертя головками, похожие на змей; у кувшина появились совершенно живые глаза; а крылья мельницы вдруг свистнули и завращались все быстрее и быстрее, и тут Имс понял, что это ветер поднялся, такой силы, что грозил перейти в ураган. Озеро, которое так спокойно только что блестело вдалеке, поднялось и выплеснулось на берега со страшным шумом, и теперь вода резво ползла прямо к мельнице, хорошо еще, что беседка находилась на возвышении…
Имс схватился за край стола и уставился на старика, который внезапно начал расти и одновременно худеть, словно бы усыхать, и все явственнее проступали на недавно круглом лице кости черепа и вваливались глазницы. Вместо цветного кафтана эта страшная фигура теперь была закутана в длинный черный плащ, и только костлявые руки высовывались из-под многих слоев ткани. За облысевшей головой виднелся большой капюшон.
– В отличие от тебя, сир Элга, – надтреснутым, шелестящим голосом издевательски проговорила фигура, – я могу насылать сон вечный. И могу усыплять не только живых существ, но и саму магию. Поэтому я храню Норы и Перекрестки – когда в них слишком бушует энергия, когда дыры в иные миры пытаются разрастись и заполонить собой все пространство нашего мира, я усыпляю их, умертвляю, но до конца умертвить и запечатать их мне не дано. Мы, олли, потомки нгахаров, но даже нам неведома вся их сила. Ты был так наивен, Элга, придя ко мне со своими глупыми вопросами. Ты думал, что я не знаю, кто ты, и что ты делаешь втайне от короля. Но я знаю и другое: на сердце твоем нет зла Ллису. Поэтому ты покинешь это место живым. Я дам тебе шанс.
– Так, значит, наши сказки не врут, – прошептал Имс.
– Сказки никогда не врут, – прошелестел олль.
И тут у Имса на груди что-то зажгло и закололо, и он опомниться не успел, как все завертелось и начало рассыпаться цветными пикселями – ему казалось, он опрокинулся прямо на стуле назад себя, в цветущие живые гирлянды, а потом его швырнуло в темноту и наконец – в собственную постель, на прохладные льняные простыни.
Ч АСТЬ 2
Глава 1
Основы философии могли бы стать очень скучным предметом, если бы их вел кто-то другой, а не Юрген. Был Юрген жизнерадостный, моложавый, хотя и рано поседевший, имел хитрый прищур, одевался, как пижон, но самое главное – страстно обожал синематограф и не стеснялся излагать теорию ворованными киноцитатами.
Поэтому каждый урок у Юргена превращался в негласную викторину: кто угадает источник. Часто в процессе заключались пари, и тут же класс утыкался в айфоны, забивая в Гугл очередную тираду Юргена, явно отдающую Голливудом. Впрочем, у Юргена был широкий кругозор, его память хранила множество советских фильмов и артхаусных лент разных стран, так что победы в «Угадай фильм» доставались вовсе не так легко, как могло показаться на первый взгляд.
Юрген вообще многим выделялся. Всем в школе был известен анекдот, как он однажды отбрил слащавого официанта в каком-то дорогущем кафе.
– Кофе с молоком, – спокойно заказал Юрген, не отрываясь от толстенного тома чьих-то там древних сочинений.
– Эспрессо, латте, капучино, маккиато? – тут же затараторил официант с приклеенной сиропной улыбкой.
Юрген медленно вскинул глаза и парировал:
– Асфальт, Сан-Франциско, люстра, Жан-Поль Сартр, оригами… Кофе с молоком принесите, будьте добры.
Сегодня Пашка слушал Юргена вполуха и во всеобщем тотализаторе не участвовал. А вот Стас корчил рожи и скашивал челюсть в попытке узнать очередную цитату. Ему хотелось покрасоваться перед Алисой. Лидия строчила что-то в тетрадке с отсутствующим видом, Алекс слушал, чуть ли не открыв рот, – ему действительно было интересно. Рогозин изнемогал после вчерашней мучительной тренировки – Добби окрылило появление в классе новенького, который показал себя прирожденным игроком в хоккей, причем был хорош на всех позициях абсолютно: и на воротах, и в защите, и в нападении. Вдобавок он оказался таким же смазливым блондином с большими светлыми глазами, как и сам Рогозин, только ростом пониже, и женская часть обожающей Макса аудитории моментально переключилась на свежее мясо. Понятно, что Макс просто изнывал от черной ревности: конкуренция по всем фронтам!
Пашка же, бездумно грызя ручку, уткнулся в ридер и читал скачанные вчера статьи про друидов и фоморов. И ничего интересного не находил: информация, которой он упорно накачивал свой мозг, мало сходилась с действительностью. Заинтересовало его только то, что Луга, по одной из версий, о появлении фоморов предупреждали вороны. Другая версия гласила, что вороны не предупреждали Луга о фоморах, а сами были частью их армии и появлялись первыми. Какие существа составляли эту армию еще, Пашка не хотел даже думать – легенды говорили что-то о мощных демонах, полулюдях-полузмеях, одноглазых великанах, уродах, которые еще более кошмарно выглядели в земном мире, потому что никогда не могли полностью пересечь границу между измерениями.
Но в Корвусе не было ничего кошмарного. Хотя, с другой стороны, ведь Пашка видел его только в каком-то странном Пограничье, а Имс считал, что на Старой Басманной встречал лишь его двойника. Мастерством иллюзий эти существа владели в совершенстве. Да и вороны, если они составляли часть народа фоморов, в старых преданиях всегда выступали трикстерами…
Между делом Пашка много интересного узнал о воронах как о биологическом виде. Они были очень живучи: охотники рассказывали, что ворон способен вынести несколько попаданий в тело из пневматической винтовки, в то время как остальные птицы падали замертво уже от первого. Раненый ворон до последнего боролся за жизнь, прятался, улетал от охотника и громко каркал, оповещая собратьев об опасности.
Вороны были еще и хитрыми. Они крайне редко попадались в ловушки, а если попадались, оказывались способны из них выбраться. Рыбаки удивлялись, как вороны зимой, когда во льду были прорублены лунки и туда опускалась леска с живцом, вытаскивали его и склевывали. А недавно ученые открыли, что вороны способны изготавливать из окружающих предметов инструменты для добычи корма. Вот, например, на островах Новой Каледо…
– Бро! – потыкал его ручкой в спину с задней парты Стас. – Ну бро! Откуда он это, а?