Имс и сам не знал, что несло его вдоль рядов, даром что в человеческом обличье, – какая-то страсть, огромная волна, из тех, что поднимают свой пенный гребень до самого неба и надвигаются с невиданной быстротой, обещая поглотить на своем пути все живое. И Имс думал, что, как бы ни пытался он остаться человеком, уже попал в эту волну – как несчастный серфер, которого забирал себе океан.
Отыгрывать назад было поздно.
Он уже был утопленником, хотя еще дышал через раз.
– Чего желает сир, Темный маг? – раздался откуда-то сбоку дребезжащий голосок, и Имс не сразу понял, что обращаются к нему.
Какой-то очередной сгорбленный старичок, из тех, каким Имс сильно не доверял: взять хотя бы того хитрюгу в Тибете, который всучил ему древний гобан, или вон олля, притворявшегося пряничным добрячком, а оказавшимся близнецом Смерти…
– Того нет у тебя, что я ищу, – приветливо оскалился Имс.
– Может быть, зря ты оскорбляешь заранее мой товар, сир, – скривился старик и что-то потащил из груды рассыпанных на лоскуте ткани ожерелий и браслетов. – Все сильнейшие маги Ллиса сейчас одного ищут – амулеты, способные удержать магию, как варево – в котле, но мало у кого получается, а когда варево выплескивается, обжигаются все… Но мне поставляют товар сами Бегущие, они знают места, где остались сидские сокровищницы… и амулеты с рунами самого Мерлина… и даже… – тут лицо старикашка сложилось, кажется, вдоль и поперек, как листок коричневой бумаги, – … поговаривают, что находят они на разных рынках вещицы Стражей… видели мы несколько таких… И сегодня жду я их, так что прекрасный день для посещения нашего калаха выбрал ты, не подвело тебя твое чутье, Темный маг…
– Откуда ты знаешь, что я Темный маг, старик? – поинтересовался Имс, который и сам-то еще толком не знал, кто он.
– Это определит даже ребенок, – старик рассмеялся, точно стеклянные бусины рассыпались. – Кровь сильного мага бурлит, как пенное вино, ее ток слышен издалека… Быстро бежит, раздувает вены… И радость слышна в твоей крови, точно вернулся ты домой, как рыба вернулась с песка в океан … Подожди Бегущих, скоро они появятся, и ты заплатишь мне дороже за мою подсказку.
Имс подумал, что ему даже нечем платить, но потом вспомнил – он во сне и сможет вообразить любую монету, если понадобится.
– Бегущие, говоришь?
Это явно было что-то новенькое. Да и старик сболтнул нечто важное – видимо, с магической энергией в этом мире вообще были большие проблемы, если каждый маг искал артефакт, чтобы ее стабилизировать. Видать, менгиры создали в этом мире полный хаос, и магия вышла из-под контроля совсем. Как там сказал старичок? «Варево выплескивается из котла и обжигает все вокруг». Возможно, поэтому жители Ллиса не могли даже удержать в одной форме свое собственное обличье. Если так, Ллис уже ожидал смертного приговора. Кто знает, что могла дальше сделать нестабильная магия с самой реальностью? Очевидно, Норы, о которых говорил олль, появлялись теперь не только на границах, не только рядом с потухшими менгирами… Они появлялись уже везде, и непредсказуемо.
«Не только норы, – шепнул ему голос в голове. – Перекрестки. И Лабиринты».
И тут Имс вспомнил, чем они были во времена Элги. Перекрестки и Лабиринты – наследие нгахаров.
Элга помнил, что нгахары были Стражами перекрестков. Элга помнил и то, что Мерлин получил когда-то через игру в нун силу, равную силе Стражей. И что сиды умели подчинять энергию менгиров, поэтому неудивительно, что эти Бегущие – кем бы они ни были, а скорее всего магическими контрабандистами – где-то там искали сидские сокровищницы.
Сидские амулеты в эту пору, когда Сид был заперт сам в себе благодаря Мерлину, уж наверное стоили баснословных сумм.
Сильно польстил Имсу этот старый торговец, если разглядел в нем настолько платежеспособного клиента. С другой стороны, кому и покупать такой товар, как не магам?
Имс подумал и прошел в шатер старика. Здесь повсюду валялись старые ковры, под потолком со скрежетом крутились древние вентиляторы, воняло сладким дымом – впрочем, Имс успел заметить, что воздух в Ллисе в принципе сладок, и уже начал привыкать, находя в этом свою прелесть. Но тут явно раскуривали травы. По углам тускло маячили масляные светильники – никакими высокими технологиями, которые Имс успел у фоморов заметить во множестве, здесь и не пахло.
– И давно ты знаешь Бегущих? – спросил он, устроившись между пыльных тюков.
– Они приходят на наш калах уже несколько десятков зим, – благоговейно поведал старик. – Никому не удавалось продержаться так долго между ножами реальностей… Это очень, очень могущественные маги, Белые вороны. Они могут знать будущее, поэтому предвидят, когда схлопнется одна реальность и откроется другая, где и через сколько времени разверзнется портал – и даже знают зачастую, куда… Они с легкостью летают через Норы и приносят нам вещи оттуда, из других миров. Несколько раз они летали и через Перекрестки, а однажды, – тут старик совсем уж закатил глаза, – вернулись даже из Лабиринта, хотя еще никто оттуда не возвращался, ни живым, ни мертвым… Они – совершенные, Темный маг, поэтому даже Лабиринт не сожрал их. Белые вороны – их осталось так мало.
– Белые вороны? – недоверчиво переспросил Имс.
Старик кивнул.
– Ты сам увидишь.
– А имена есть у Бегущих?
– Есть, но просто так по именам их не кличут, – шепотом сказал старик. – Гаррель и Ульель. Кто-то зовет их Бегущими, кто-то – Белыми, а по именам у нас зовет только равный равного. Кто же равен совершенным?
Имс поморщился – никогда не верил в ничье совершенство. Стоило отказываться от религии, чтобы кого-то из рода человеческого – или из рода магических существ, неважно – возводить на его место. У Имса был только один кумир всегда – он сам, единственный у себя и неповторимый. Что не мешало ему уважать чужую личность.
– А тебя-то как зовут, старик?
– Лир, мой сир, – смиренно сказал торговец, но посмотрел хитро, словно бы даже за эту информацию надеялся получить наценку.
Лир, значит. Имс усмехнулся. Ну что ж, легко будет запомнить.
– А у тебя что, особый договор с этими Бегущими?
– Любят они меня, – с гордостью сообщил старый Лир. – Я их помню с тех времен, как они мальчишками по калаху бегали… Баловал тогда их то сладостями, то украшениями.
– А сколько лет-то тебе, Лир? – лениво поинтересовался Имс.
– Лет? – удивленно поморгал старик. – Не помню. Кажется, тысячи три...
Имс только головой покачал.
Впрочем, он не знал, сколько лет Элге – магу, которым отчасти являлся и он сам, не знал еще, какие воспоминания спали в глубине его памяти и каким только предстояло подняться на поверхность.
Так он полулежал на коврах, постепенно забывая о течении времени, и даже омела не тревожила его – так вдруг спокойно ему стало, словно всю жизнь он провел в шатре Лира, а, может быть, просто этот рынок так сильно напоминал ему рынки Ливии и Момбасы, что он чувствовал себя как дома.
Может быть, и в самом деле его дом здесь, и не стоит беспокоиться о судьбах другой вселенной? Кем он там был? Знал ли он вообще, что он такое? Какая судьба ему там была уготована? Умереть в кресле перед телевизором? Неужели для этого он родился и жил?
Имсу сделалось так хорошо, что поднявшийся вдруг шум – сначала как бы совсем неслышный, но нарастающий, как тонкий писк комара, – будто выдернул его из бесконечно длящегося оргазма и поднял в нем волну бешенства. Но тут же он почувствовал нечто другое – нечто, доселе неведомое.
Он откинул полу шатра и выглянул наружу, а потом и разглядел среди пестрой толпы виновников напряжения – они не особо выделялись и в то же время выделялись абсолютно.
Они словно принесли с собой воздух других миров, звездную пыль.
Имс смотрел, как они приближаются, и чувствовал, как пульсируют звезды, как текут сквозь время галактики, как дышит и поет, неслышными голосами, космос. Он словно бы вдохнул воздуха, которого был лишен так давно, и задохнулся от счастья, и ощутил, как века проходят через него…