Все же ему было жаль эту женщину.
Он не успел отследить, когда Джейн успела для него превратиться в «эту женщину». Не отследил и не придал этой переоценке значения. Он только что пережил собственную смерть, и чужая впечатлила его меньше.
А с зеркальным куском все же совсем чудно. По всем законам вероятности, зеркало должно было разлететься на осколки. Но как есть, так есть, Том не будет забивать глупостями голову, а просто позвонит в полицию и коронерам.
Черт его дернул сказать в трубку не просто «несчастный случай», а «скорее всего, несчастный случай, но это выглядит так невероятно», тем самым заронив подозрение в возможности убийства. Хотя какое убийство? Кто мог быть убийцей, кроме него самого?
А ведь старик спрашивал его, думал ли он о женщине и ее смерти. И он действительно думал, не просто думал – а в один короткий миг страстно желал.
До прихода полицейских он сидел на кухне и рассеянно гладил кота. Тот не проявлял ни малейших признаков беспокойства, развалился у Коллинза на коленях и урчал, словно так было всегда.
Когда в доме появились чужие люди, Том даже обрадовался. Не стал смотреть еще раз на Джейн, пока ее накрывали простыней и выносили, не стал наблюдать за детективом и криминалистом, пока те осматривали гостиную и «следы неожиданной трагедии», как написали бы газеты. Впрочем, еще напишут – Раннер заметная фигура, известный ресторанный критик, не какая-нибудь там продавщица овощей.
Позже детектив остался с Томом наедине, беседовали они в кухне. Коллинз сварил ему кофе и сделал пару тостов с сыром. От детектива исходила надежность, он внушал доверие, таким людям на роду написано служить полицейскими, спасателями, пожарными. Брутальный тип, лет двадцати семи-тридцати на вид, черные волосы, густые брови, хищные черты, покрытые темной щетиной щеки и подбородок, острые скулы и светлые глаза, не то зеленые, не то голубые. Как у древних кельтов, подумалось Коллинзу. Сложен детектив был отменно, и кожаная куртка ему очень шла, хоть сейчас в эротический календарь. Только все эти вольные сравнения сбивал хмурый вид детектива – физиономия его оставалась все это время мрачнее грозовой тучи.
– Тайлер Хилл, детектив, – буркнул он, как только появился, и прошел мимо Тома, как мимо мебели.
– Тоже пишете ужасы на досуге? – деревянно пошутил Коллинз, намекая на недавно прогремевший мистический роман «Рога» авторства Джо Хилла – сына Стивена Кинга.
Но детектив, видимо, был далек от мистического фэнтези, ужасов ему хватало на работе, поэтому зыркнул непонимающе и сердито.
И вот сейчас, надо же, оттаял до того, чтобы съесть предложенный Томом бутерброд и выпить кофе.
– «Просто невероятно», сказали вы по телефону? – медленно произнес он, сверля Коллинза глазами. – Что вы имели в виду? Зеркало, по-вашему, само упасть не могло?
– На самом деле, я не знаю, – потерянно ответил Том. – Я давно не проверял крепления, но мне всегда казалось, что они держат очень прочно. Оно не шаталось никогда. Никто даже не думал, что…
– То есть вы не уверены? Штыри могли и расшататься?
Том пожал плечами.
– Сколько оно висело на том самом месте?
– Я не знаю, детектив, – честно сказал Том. – Может быть, все лет сто… Это зеркало очень, очень старое.
– Лет сто – это много, – задумчиво изрек Хилл. – Но раньше вещи делали на совесть. И все же когда-нибудь все ломается. Кто-нибудь еще имел доступ в вашу квартиру, кроме мисс Раннер?
– Ключи были только у домработницы и у нее.
– Вы подозреваете домработницу? У мисс Раннер были с ней какие-нибудь конфликты? Ну, знаете, есть такие вроде бы мелкие обиды, но их трудно забыть…
– Не думаю, – сказал Том. – Мэри очень предана всей нашей семье, она еще у моей тетки работала, которая завещала мне этот дом. Так сказать, тоже перешла мне по наследству. Да и с Джейн они виделись крайне редко.
– Тем не менее, мне нужны ее адрес и телефон, – непреклонно потребовал Хилл.
– Конечно, – согласился Коллинз и послушно продиктовал.
Хилл еще долго его расспрашивал: когда Том пришел домой, что Джейн делала в его квартире, какие у них были планы на вечер, в каких они состояли отношениях, не было ли у Джейн врагов, не замечал ли Том за ней странного поведения или вообще странных обстоятельств в последнее время.
«Разве что за два часа до случившегося я пожелал ей смерти», – вдруг горячо захотелось сказать Тому, и он уже почти ляпнул это, но в последний миг сдержался. Хилл, может, и хороший детектив, но не психоаналитик, ему ни к чему знать о вывертах подсознания Коллинза.
– Сами-то вы думаете, что это все же несчастный случай? – поинтересовался Хилл перед уходом.
Том кивнул, что он еще мог сказать? И тут вдруг ему стало так необъяснимо страшно, что он ухватил детектива за кожаный рукав, когда тот уже выходил за дверь.
– Я… я смогу вам позвонить, если что-нибудь еще вдруг случится? – сглотнув, спросил он, и Хилл как-то оценивающе на него посмотрел.
– Конечно, – кивнул он. – Для этого и я служу.
Как-то неуклюже он выразился – «служу», и Тому вдруг послышались за этими словами другие, шипящие: «Мы на страже этого мира!»…
И тут детектив сделал нечто из ряда вон выходящее: шагнул навстречу Тому и положил ладонь ему на грудь.
– Даже если ничего не случится, но у вас появится другое объяснение, пусть самое нелепое, обязательно мне сообщайте. Главное, не делайте глупостей. Помните о том, что вас держит здесь.
Еще раз кивнув, он вышел, и Том запер за ним дверь, все еще ощущая тепло ладони чуть левее сердца. Еще минуту спустя он понял, что это вовсе не тепло ладони – что-то горело и пульсировало на груди, как раз в том месте, вспомнил он, куда вонзился несуществующий золотой кинжал.
Жглось так, что он метнулся в ванную к зеркалу.
Под рубашкой, в самом деле возле сердца, на совершенно гладкой, здоровой коже, темнела татуировка, которой у Тома никогда не бывало.
То ли дерево, то ли цветок.
Ему показалось, что дерево это ему знакомо, что он где-то уже его видел, и он долго не мог оторваться от созерцания, мучительно пытаясь вспомнить и при этом едва сдерживая панику. Что, если сейчас же позвонить Хиллу?
Хотя как он ему это объяснит? И какое отношение тату имеет к смерти Джейн? Он представил, как говорит: «Детектив, я обнаружил на груди татуировку, которой не делал. То есть не помню, чтобы делал». Хилл заподозрит в нем алкоголика, или наркомана, или безумца.
А может быть, на них с Джейн напал один и тот же маньяк? Может быть, Тома просто накачали наркотиком, пока ему казались всякие старики с ножами, а потом зеленые берега? Может быть, Бон помешал чему-то страшному, что с ним хотели сделать, но не успели? А вот с Джейн успели… Или это знак чего-то – знак, которым его пометили, предупреждение о чем-то, что обязательно случится, если он чего-то не сделает? Но чего не сделает? И что случится?!
Том некоторое время сидел на бортике ванны, задыхаясь, и несколько раз порывался набрать Хиллу, а потом и вовсе ему пришла мысль бежать, пока он не вспомнил, что его самого настигли вне дома, и тогда он понял, что бегство бесполезно. Разве что в другую страну, может быть, к сестре. Хотя если это маньяк… даже смена страны не обязательно спасет. Но кому он мог навредить, помешать, кому он вообще мог понадобиться?!
Доведя себя до крайней степени ужаса, когда уже в глазах начало темнеть, он заставил себя перестать думать об этом, сунул голову под холодную воду и заторможенно переоделся в домашнее, старательно не глядя на татуировку.
Однако позже, когда пошел убирать осколки в гостиной и завернул самый большой кусок в полотенце, чтобы отдать переделать, все же не выдержал и снова обнажил грудь, теперь уже перед старинным зеркалом. И чуть не заорал – в этом зазеркалье изображение пульсировало, горело и переливалось несколькими оттенками темных цветов – черным, красным, темно-золотым. Словно бы дерево не было только татуировкой, а еще и жило собственной жизнью, словно бы Тому вплавили под кожу золотые нити. Даже показалось на секунду, что оно меняет очертания, что ветви его гнутся, как под сильным ветром.