— Ты мог бы просто спросить меня. Но для протокола, я всеядна и не придирчива.
Рэйчел опускает голову мне на грудь, когда я глажу ее по волосам. У нее они самые мягкие и всегда пахнут цветочным шампунем.
— Как прошел твой день? — любопытствует она.
— Начало и конец превосходно. Середина терпимо. — И это правда. Лучшие моменты моего дня — когда я с Рэйчел. — Ты подумала над моим предложением?
— Переехать к тебе? — Она мягко потирает мою грудь кончиками пальцев.
— Да.
— Я все еще думаю.
— Что мне сделать, чтобы переубедить тебя?
Рэйчел приподнимается и смотрит на меня.
— Я хочу, честно. Но я немного запуталась.
Я сажусь, прислонившись к стене, так как у ее кровати нет изголовья.
— В чем?
— В нас.
— И что насчет нас?
— Я не знаю, что это такое… наши отношения. Я не знаю, насколько мы серьезны, или к чему движемся. Но я знаю, что у меня есть к тебе чувства, и это пугает меня и одновременно возбуждает.
— Почему это тебя пугает?
— Потому что я продолжаю думать, что еще слишком рано, чтобы чувствовать себя так. Может быть, я ошибаюсь или чувства не настоящие.
— Они ощущаются настоящими?
— Да, вот почему все так запутанно.
— Рэйчел. — Я опускаю ладонь ей на щеку, глядя в глаза. — Я чувствую то же самое. Я никогда не чувствовал такого ни к кому, кроме тебя, и часть меня не понимает всего этого. Не понимает, но и не меняет моих чувств. Не меняет того факта, что я…
Рэйчел тоже садится на кровати.
— Что ты что?
Моя рука остается на ее щеке, мои глаза прикованы к ее.
— Что я люблю тебя. Я люблю тебя, Рэйчел.
Она выглядит удивленной, и робко улыбается.
— Я тоже тебя люблю. Но думала, что это чувство не взаимно. Я не знала, что ты ко мне испытываешь.
— Взаимно. И весьма.
Рэйчел взбирается на меня и крепко обнимает. Ее теплая кожа контактирует с моей, а ее мягкие волосы падают на мое плечо. Я прижимаю ее к себе и целую в макушку.
— Я люблю тебя, — тихо шепчу ей на ухо.
Еще одно новое для меня. Говорить — я люблю тебя. Я никогда никому не говорил этих слов.
— Я тоже тебя люблю, — смущенно отвечает она.
И еще одно новое. Никто мне такого не говорил. Даже мои родители.
— Впервые я слышу признание в любви. — Неужели я произнес это вслух? Дерьмо.
Она садится ровно.
— Серьезно?
Я прочистил горло, собираясь с духом.
— Да.
— А твои родители?
— Мы не говорим такого в нашей семье.
Ее лицо становится печальным.
— Они должны были тебе сказать, давным-давно. Но так как они этого не сделали, я скажу тебе. Я люблю тебя, Пирс. И говорю это от всего сердца. Я смущена, и у меня все еще остаются сомнения, но это то, что я чувствую, и я не могу изменить свои чувства, и не хочу.
— Тогда перестань. Не сомневайся. Ничего не меняй. Просто люби меня и позволь мне любить тебя.
Я прижимаю Рэйчел к себе, наши тела соприкасаются, а мои руки надежно ее удерживают.
Свершилось. Один из тех моментов, когда вы не можете себе представить, что все становится только лучше. Когда все кажется идеальным и правильным, и почти слишком хорошим, чтобы быть правдой. Я никогда не думал, что у меня будет такой момент, но вот он. Я с женщиной, которую люблю. Я по-настоящему, глубоко, всем сердцем, люблю Рэйчел. И что еще прекраснее, она тоже меня любит.
Ничто не может стать более совершенным, чем это момент.
ГЛАВА 23
РЭЙЧЕЛ
Я только что призналась Пирсу, что люблю его. Знаю, что была слишком напугана, чтобы признаться в этом даже самой себе, поэтому я определенно была не готова сказать об этом ему. Но потом он произнес заветные слова, и я ответила. Было приятно, наконец, открыться ему о своих чувствах и услышать, что он чувствует ко мне то же самое.
Когда Пирс рассказал, что никто никогда не говорил ему, что его любят, даже родители, я чуть было не расплакалась. Мое сердце разбилось от осознания, что ему двадцать пять, и он не слышал этих слов, пока я их ему не сказала.
Начинаю понимать, почему у него в глазах такая глубокая печаль. Одиночество. Боль. Мне кажется, что первопричина всего этого — его семья. Возможно, есть и другие причины. Хотелось бы, чтобы он сказал мне — какие, но он не готов, или, может быть, не хочет. Наверно, ему неприятно возвращаться и переживать заново то, что поселило печаль и одиночество в его глазах.
— Эй. — Я целую Пирса в щеку и кладу голову ему на плечо.
Он целует меня в лоб.
— Да?