Я отвожу ее на диван, помогая присесть.
— Шелби, мне очень жаль. Почему ты мне не сказала?
— Потому что мне нравится притворяться, что ничего страшного не происходит. Мы с отцом очень близки, и я не готова к его смерти. Эгоистично с моей стороны, ему очень больно, и, возможно, будет лучше, если он умрет. — Две большие слезинки катятся по ее щекам. — Но мне страшно. Я еще не готова.
Протягиваю руку и обнимаю ее.
— Мне очень жаль. Я понятия не имела, что ты прошла через подобное. Я могу что-нибудь сделать? Все, что угодно. Просто скажи мне.
Она отстраняется.
— Мне нужно, чтобы ты вела себя нормально. Притворись, что не в курсе происходящего. Я не могу грустить и быть подавленной двадцать четыре часа в сутки. Я серьезно, Рэйчел. Я не могу этого сделать. Слишком много всего. Заполучить такую соседку, как ты, здорово, потому что ты забавная, постоянно улыбаешься и все время смеешься. И хотя твоя постоянная потребность обнимать меня немного раздражает, я привыкла. У всех нас есть свои недостатки.
Она улыбается.
— Эй! — Я выпрямляю спину и сажусь ровно. — Обниматься - это не недостаток.
— Это когда ты не контролируешь себя.
— Я могу себя контролировать.
— Нет, не можешь. Ты обнимаешь всех. Людей, которых ты даже не знаешь. Это что, фишка среднего Запада? Потому что я скажу тебе правду, люди здесь будут думать, что ты сумасшедшая.
— Я не обнимаю людей, которых не знаю.
— Ты вчера обняла почтальона!
— Потому что он доставил посылку от моей мамы. Она послала мне домашнее печенье, и я была взволнована, когда получила ее.
— Тогда позвони и скажи спасибо маме. Не надо обнимать почтальона.
— Он старый, и ему пришлось нести коробку вверх по лестнице, и я подумала, что ему не помешают объятья.
Она смеется.
— Клянусь, ты чертовски милая. Я, правда, никогда не встречала никого похожего на тебя.
Я накрыла ее руку своей.
— Ты уверена, что в порядке?
— Что я только что сказала? Ты должна вести себя так, как будто я тебе ничего не говорила. Давай просто посмотрим телевизор.
— Хорошо, но, если тебе что-нибудь понадобится, просто скажи. Или если тебе нужно выговориться, я здесь. Я знаю, каково тебе.
— У твоего отца был рак?
— У сестры. Она мой близнец. — Еще одна тема, о которой я избегаю говорить. Еще одно болезненное воспоминание из моего прошлого. Но если это утешит Шелби, тогда я готова с ней поделиться. — У моей сестры был лейкоз3, и она умерла, когда нам было шесть. — Я смаргиваю слезы и вздыхаю. — Несмотря на то, что я была маленькая, я понимала, что происходит. Наблюдать, как моя сестра проходит через все это… а потом потерять ее… Это убивало меня. Она была моей второй половинкой, а потом ушла. Мне больно говорить об этом, но я подумала, что это поможет тебе, я знаю, что ты чувствуешь. Я понимаю, как это тяжело... и как это больно. Так что, если ты захочешь поговорить, я рядом.
— Спасибо.
Она выглядит так, будто ей некомфортно, и я больше ничего не говорю. Шелби переключает каналы, ищет, что можно посмотреть. Я бы хотела, чтобы она позволила мне ей помочь, но, опять же, я не знаю, как и чем. Когда умерла моя сестра, никто ничего не мог сказать или сделать, чтобы утешить меня и облегчить боль потери. И прошло очень много времени, прежде чем она хоть немного притупилась.
Мы с Шелби посмотрели фильм, и когда он закончился, я ушла к себе. Мне еще нужно сделать домашнее задание на завтра. Но сначала я достаю из рюкзака визитку Пирса. С одной стороны на ней логотип компании, а с другой стороны она выглядит следующим образом.
Пирс Кенсингтон
Директор по стратегическому развитию
«Кенсингтон Кемикал», Inc.
Ниже написан номер. Мне стоит его набрать? Я не собиралась этого делать. Я просто сказала Шелби, что сделаю, чтобы она перестала доставать меня со свиданием. Но теперь я думаю, что смогу. Я очень хочу увидеть его снова.
Может быть, уже слишком поздно. Я должна была позвонить сразу же. Он подумает, что это странно, если я звоню ему аж через неделю?
Беру визитку и подхожу к телефону на кухне. Я сделаю это. Я позвоню ему, прежде чем передумаю.
Телефон звонит, по крайней мере, семь раз, и я уже собираюсь повесить трубку, но слышу.
— Алло.
— Пирс? — У меня пересохло в горле, и я едва выдавила из себя только одно слово. Почему я так нервничаю?