— Вилли! Вилли! Это я, Джош! Я хочу с тобой поговорить!
Звук его голоса, казалось, придал Вилли сверхчеловеческие силы, потому что неожиданно он поднял руку, собака по-прежнему висела на ней, и выстрелил. Собака упала. Теперь он повернулся и поднял револьвер. Помню, я закричал, но до сих пор я не знаю, что кричал. Джош был великолепной мишенью. Это было незабываемое зрелище: Джош с мегафоном в руке стоит в туннеле, освещенный слабым светом лампочек, Вилли наполовину согнулся, одна рука держится за живот, а другая поднимает револьвер, нацеленный прямо на Джоша.
Потом по необъяснимой причине, он что-то крикнул и побежал через железный мост в узкий туннель.
— Вы просто осел! — закричал Мэррик на Джоша. — Чего вы добиваетесь? Пули?
Джош молча отдал мегафон полицейскому.
— Просто я хотел оправдать случившееся сегодня, — спокойно ответил он.
— Нечего разыгрывать при мне героя, — гневно отчитывал его Мэррик. — Куда ведет этот туннель?
— Мы не знаем, — ответил я. — Вилли как-то сказал, что это его запасной люк.
— Передайте Хендерсону и всем остальным, куда он идет. — Он взглянул на карту: — Полагаю, на запад. Никто не знает, где конец. Скажите им, мы тоже идем туда.
Этот туннель был худшим из всех, по которым мы ходили с Вилли. Он был узким, извилистым, почти совершенно темный. Здесь были свалены груды обломков, трубы, свалка старых деревянных опор, ржавеющие рельсы разной длины. Мы ободрали кожу, спотыкались и падали, ожидая в любой момент услышать лай выстрелов его пистолета. Казалось, мы шли около часа — уокки-токки замолчал из-за замкнутого пространства — потом мы услышали грохот то ли от поезда, то ли от метро. Он становился все громче, и по звуковым модуляциям, мы решили, что это метро.
Так и было.
Туннель, наконец, закончился заброшенным подъездным путем, который вел к главному пути. Мэррик решил, что слишком опасно идти по рельсам до ближайшей станции. Вместо этого с помощью вновь вступившего в строй уокки-токки мы связались с одной из групп, которая обратилась к машине связи, чтобы уведомить транспортные службы. Во время ожидания мы получили ужасающий опыт. Калейдоскопом вспыхивающего света мимо с рычанием пролетали поезда метро, и некоторые проносились буквально у кончиков наших пальцев.
Наконец обходчики повели нас наверх. Вновь было много лестниц, много подъемов. Наконец мы увидели через решетку дневной свет. Решетку вышибли прочь, и мы вышли на Шестой авеню сразу за Брайант-Парком. Группа людей, ожидающих автобус, посмотрела на нас с обычным безразличием старых нью-йоркцев.
— Эй, куда вы, на маскарад? — крикнул подросток.
Я представил, как мы выглядим: полицейские в железных масках и стальных нагрудниках, в кожаных передниках, все с пистолетами и ружьями, а остальные в порванных брюках и пиджаках, вымазанные маслом, грязью и покрытые пылью и паутиной.
Подросток держал радиоприемник, который слушали все ждущие на остановке.
— Вы ищете убийцу? — спросил он.
— Отстань, малыш, — пробормотал усталый полицейский.
— Вы еще жалуетесь? — спросил мальчик. — Вы должны быть в Лоуренсе!
— А что там стряслось?
— Волнения, — сообщила женщина. — Это ужасно. Там жгут и убивают всех подряд.
— Они спятили, — заявил мужчина, держа ее за руку. — Губернатор только что объявил, что отправляет туда Национальную гвардию. Вроде, уже пятнадцать убитых.
— И конгрессмен там застрял, — жадно сообщила женщина. — Говорят, он не может выехать. Может, его даже убили.
— Это тот самый Шеннон, что проводит слушания, — добавил мужчина. — По радио сообщили, что он и его сестра вернулись назад, когда начался бунт.
— Даже президент звонил по телефону, — добавила женщина.
— Правильно, — вновь обратился к нам мужчина. — Президент провел пресс-конференцию, когда услышал о бунте и о том, что конгрессмен в городе. Он очень расстроился и сказал, что надо сделать все, чтоб вызволить его оттуда. Бунт показывают по телевидению. Они даже снимают с воздуха. Весь город горит!
— Страна спятила, — со вздохом произнесла женщина. — Представляете, человек убит прямо в суде, а теперь еще и это!
Она взглянула на улицу.
— Вот и автобус. Луи, ты взял транзитные билеты?
Мужчина хмуро кивнул и передал билеты.
— Они прервали все передачи для специального сообщения о волнениях и поиске убийцы, — пожаловался он. — Не сообщают даже последние новости.