Мы нашли Вилли в кладовке, окруженным бутылками с вином и ликером. Он жадно доедал остатки пиццы.
— Довольно идиотское место для встречи, Вилли, — сказал Джош, отмахнувшись от предложения выпить.
— Я проверял их линии каждый вечер, чтоб убедиться, что они чистые.
— Да кто будет подслушивать этот сумасшедший дом? — спросил я.
— В этом заведении вложены деньги от рэкета, старик, — ответил Вилли. — Они год торгуют здесь героином. ФБР теперь вынюхивает это и старается припереть их к стене. На прошлой недели я обнаружил один из их «жучков».
— Получил что-нибудь для нас, Вилли? — спросил Джош.
По жирному лицу расплылась улыбка.
— Дьявол раздери, если не получил, парень. По-настоящему великолепный материал.
— Когда мы сможем услышать его?
— Прямо сейчас, — ответил он. — В моем офисе.
— Боже, нам что, опять придется лезть к центру Земли, Вилли?
Он встал и громко рыгнул.
— Если вы думаете, что я буду проигрывать имеющийся материал где-нибудь в другом месте, то вы идиоты. Вы хотите слушать?
— Давай послушаем, Джош, — сказал я. — Я чувствую, там что-то важное.
— Ну, правильно, — хмыкнул Вилли. — Важное! Это заставит встать дыбом ваши чертовы волосы.
— Ладно, — согласился Джош. — Идем.
В этот раз мы спускались через дверь в конце станции. Шум метро по прежнему ужасал; те краткие мгновения, что он длился, мне казалось, будто я глотаю звук. Глубоко в пещере Вилли грохот поездов нью-йоркского Центрального вокзала был так же ужасен. Я бессознательно искал опору, когда почва сотрясалась под моими ногами, а пыль оседала в мигающих желтоватых узких лучах.
Внутри мастерской Вилли, казалось, было лучше; здесь, по меньшей мере, ящики, провода и трубки давали мне чувство реальности.
— Кого ты записал, Вилли? — нетерпелив спросил Джош.
— Всех, — крикнул он, устанавливая на верстаке магнитофон. Он вставил вилку в розетку. — Кого вам охота послушать сначала?
— Начнем с Сондерса, — решил Джош. — Финн, делай записи.
Это была одна из самых странных сцен, свидетелем которой я был: в девяноста футах под одним из самых крупных и оживленных железнодорожных вокзалов в мире вместе с неуравновешенным гением электроники и человеком, который общался с президентами и политическими титанами, я слушал серию записанных на магнитофон телефонных разговоров, которые могли решить судьбы и карьеры наиболее важных политических лидеров страны.
Я стенографировал, пока не почувствовал, что у меня отваливаются пальцы. Я записал не все — большая часть была оставлена для экспертов в Вашингтоне — но то, что я записал, в грядущие месяцы должно было потрясти страну.
Сначала Вилли включил диалог, который Сондерс вел со своего личного незарегистрированного в телефонной книге аппарата в квартире на Бэнк-стрит с адвокатом из Нью-Джерси, у которого был «контракт». Адвокат представлял родителей подростка, арестованного за покушение на изнасилование пожилой вдовы на севере Манхэттена. Пьяный мальчишка вошел за женщиной в подъезд ее дома и немилосердно избил ее, когда она оказала сопротивление его попыткам. Ее крики привлекли внимание патрульного, которому пришлось силой усмирять юнца.
Адвокат сказал Сондерсу, что он «позаботился о полицейском, который оказался дешевкой», но на судью требуется надавить из Сити-Холла.
Торговля была простой и по всем пунктам:
СОНДЕРС: Кто его старик?
АДВОКАТ: Он владелец большой мыловаренной фабрики в Джерси.
СОНДЕРС: Если у него есть деньжата, в чем проблема? Изнасилование, избиение и упрямый судья. Наш гонорар будет высоким, адвокат.
АДВОКАТ (смеясь): Разве я не знаю… Мне как обычно договариваться с Ремингтоном, Чак?
СОНДЕРС: Соглашение прежнее. Утром я позвоню Треву.
Потом Вилли поставил еще две ленты, одна о беседе Сондерса с Ремингтоном, разговаривающим по незарегистрированному личному телефону из Дарьена в Коннектикуте, а на другой — Сондерс разговаривал с Ремингтоном, находящимся в своем офисе на Пятой авеню. Было ясно, что когда Сондерс позвонил Ремингтону домой, он нашел его явно пьяного, так что язык у него заплетался. Позвонив второй раз, он гневно обругал своего партнера за то, что тот был таким идиотом и пьяницей. Ремингтон сокрушался и смягчил Сондерса большим количеством обещаний «расстаться с бутылкой»; затем Сондерс детализировал дело адвоката из Джерси; гонорар — 5 000 долларов.