На глаза мне попались помижаны — помидоры, скрещенные с баклажанами. Синие на свету, они казались черными в темноте. Вкусная штука. Я протянула руку, и вокруг нее волнами пошел тусклый, еле видимый свет от термоизоляционного поля вокруг грядок. Сорвав парочку помижанов, я засунула их в карманы куртки. Прихватила также картошку и пару яиц. Яйца, выращиваемые на грядке (точнее, то, что выглядит как яйца, и точно такое же на вкус), — это лучшее изобретение земляничек. Вегетарианцы могут спать спокойно, цыплятам ничего не угрожает.
Я оглянулась вокруг в поисках новых овощно-культурных изобретений, прошла дальше по тропе между грядками. Вдруг я запнулась обо что-то большое, но не тяжелое. Коварный предмет откатился прямо мне под ноги, и чтобы не наступить на него, я попыталась сделать шаг в сторону, но получилось крайне неудачно: потеряв равновесие, я упала на землю, чудом ничего не примяв. Овощи посыпались из карманов. Чертыхнувшись, я поднялась на колени, собрала свой будущий завтрак и обернулась, нашаривая в темноте причину своего падения. Наконец, я нащупала этот предмет. Он был твердым, матово-черным в свете лун, овальной формы и весил около килограмма, а рядом лежали тряпки, из которых он выкатился. И еще он был… теплым.
— Яйцо! — осенило меня.
Но я тут же нахмурилась. Откуда оно здесь? И чье оно? Яйцо было раз в шесть больше куриного. Я представила себе гигантскую курицу и покачала головой. В Эльсе чего только не водится, и яйцо может принадлежать кому угодно.
Вот только что мне делать с такой находкой? Я не большой специалист в высиживании яиц, но сдается мне, к утру оно замерзнет, если оставить его здесь. Вряд ли яйцо положили сюда специально — скорее всего, потеряли, хотя и странное местечко выбрали для прогулок с яйцом. Ладно, в таком случае я могу отнести его в тепло, а если кто-то будет искать, скажу, что оно у меня. Внутри яйца теплилась жизнь, и мне совсем не хотелось бросать маленькое существо на произвол судьбы. Лишь бы оттуда не вылупилось какое-нибудь кровожадное чудо-юдо.
Я бережно завернула находку в тряпки и направилась к выходу. Апогей выполз из конуры попрощаться со мной, и я сунула ему под нос яйцо.
— Это твое? — спросила я.
Апогей с энтузиазмом обнюхал тряпки и посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Пожалуй, яйцо великовато даже для исполинского Апогея. Не говоря уж о том, что высиживание яиц не входит в список его способностей.
— А чье оно, ты знаешь?
Апогей подумал и пожал плечами. Странное зрелище. Но, похоже, он понятия не имеет, откуда на грядках взялось яйцо. Хороший же из него сторож.
Я почесала ему за ушами на прощание и направила стопы к общежитию. Осторожно прикрыла за собой первую входную дверь и заглянула в проем второй, высматривая комендантшу, но в холле обнаружился только Лерой, продолжавший читать книгу.
Вряд ли комендантша осчастливит нас визитом посреди ночи, но перестраховаться не мешало. Ей лучше вообще не попадаться на глаза, даже если ты ничего не нарушаешь. Увидишь ее в коридоре — разворачивайся назад и прячься где-нибудь. Если мы знали, что она придет проверять комнаты, то всем общежитием сматывались куда подальше и пережидали бурю. Комендантша у нас — высокая и широкая бабища с зычным голосом и стальными нервами. Говорят, что в ней течет кровь горных троллей, и я склонна верить этим слухам.
Сегодня, к счастью, обошлось без нее.
Я вошла и показала Лерою пропуск. Он только скользнул по нему взглядом, как и по завернутому в тряпки яйцу и по оттопыренным карманам, но ничего не сказал и снова углубился в чтение книги — я заметила, что он читает книгу про Джеймса Бонда, которую я привезла ему после летних каникул. Лерою нравилась такая «фантастика». Для меня-то ничего фантастического в этих книгах не было — обычные романы о жизни в разных странах Земли или детективы, но Лерою ужасно нравились непонятные компьютеры, телефоны, автомобили и прочие устройства, которых не было в Эльсе.
— Спокойной ночи, Лерой, — кивнула я вахтеру.
— Спокойной, — отозвался он, не отрываясь от книги. — Удачи на экзамене.
— Спасибо.
В этом весь Лерой. Всегда вежливый, добрый. А если он на смене, выходить на улицу можно, когда хочешь. Он с пониманием относился к поре студенчества и позволял нам некоторые вольности. Со вторым вахтером, Филимоном, договориться намного сложнее. Он боялся, что, в случае чего, все шишки посыплются на него. Лерой относился к перспективе потерять работу более философски, и мы всегда старались его не подводить.
Я поднялась на свой третий этаж. Тут было довольно шумно: по коридорам периодически шастали неспящие студенты в поисках очередной порции бодрящего напитка или к соседу за советом. В одной из комнат раздался громкий хлопок от неудачно выполненного заклинания. Из другой вылезли корни растения — похоже, что переусердствовали с заклинанием роста. У меня уже не было сил и энергии присоединяться к всеобщему бодрствованию, да и Берек обещал помочь. Я отправилась к себе.