***
Мне снился сон.
Боже мой, какой же он был сладкий и такой далекий.
Вот он я и мне пятнадцать лет. Я сижу с Дэнни за партой, а на среднем ряду умостился Фил с Алексом. Был конец урока, и я писал что-то в тетради, но не своей. Получается и не в своей и не в тетради, а в дневнике Фила. Я ему немножко подправил расписание и влепил несколько неудов. И на этом все не ограничилось. Напоследок я на весь лист написал «ФИЛ ЛОХ» и постарался незаметно вернуть дневник его почетному владельцу.
Прямо передо мной красовалась загоревшая шея и грива темно-золотых волос.
Прозвучал звонок, и мы пошли в столовую. Столовая была на первом этаже и там всегда было темновато и тускло. Лампы не помогали. Вот мы уселись за одним из столиков и о чем-то начали говорить. О чем я уже и не вспомню.
Возле нас прошла Джинни. Я быстро поднялся и подбежав к ней сзади защекотал под ребрами.
- Уилл, перестань. Я опять обижусь.
- Боже мой, ну ты и обиженка, а в этот раз на что?
- Не надо меня щекотать. У меня уже синяки под футболкой.
- Покажешь?
- Размечтался.
Она пошла дальше к подносу с булочками и ватрушками, а я за ней. Я знал, что должно произойти и знал что это произойдет. В нормальном мире такого бы не было, но это был сон. И это были самые счастливые минуты за последние месяцы, ведь пока ты не проснешься, то думаешь, что сон – реальность. И какой бы глупый или абсурдный он не был, я всегда думал, что это реальность.
Она присела к нам, хотя в реальности никогда не дружила ни с кем из моих друзей.
Мне было хорошо. Никакой зависти и никаких взрослых проблем. Никакого тебе мистера Диккенса, никаких уродов на баскетбольной площадке и никакого метеорита, что падает на голову.
А потом все стало расплываться, и я проснулся. На глазах моих были холодные слезы и я быстро их вытер тыльной стороной руки. Это все бред, но бред такой сладкий.
В пятнадцать лет я еще даже не знал про Джинни. Впервые я увидел ее, когда в старшей школе наши классы объединили, ведь людей в них училось немного. И любовью с первого взгляда это не было. В такое я не верю и от всей этой романтики меня коробит, а тело бросается в припадочную дрожь.
В пятнадцать лет я сбегал из дому и гулял всю ночь с друзьями, я прогуливал уроки и играл в футбол во дворе, но я не знал Джинни Эванс. Тогда я был занят собственным самолюбием и гулял с одноклассницами. С одной я встречался месяц, а потом она мне надоела. Я стал встречаться с другой, а та первая все время клеветала вторую. Я, конечно, заступался, но скоро и ее бросил. Но встреть я Джинни немного раньше то, видят боги, все было бы иначе.
Я никогда не скажу, чем эта обиженка меня подцепила. Она не была искрометно умна, но и глупой никогда не была. Училась намного хуже, чем я и даже чаще прогуливала уроки и время от времени выпивала с весьма неоднозначными личностями.
Прогуливала она осознанно и чаще всего говорила, что ей нужно на тренировку. Часто это было правдой, но не всегда. Она занималась бальными танцами и легкой атлетикой. Вы себе не представляете, как меня бесило, когда она уходила с уроков. Меня это буквально вымораживало.
Я не помню, когда она мне начала нравится. Это происходило по чуть-чуть, незаметно. Сначала мы стали учится в одном классе, и она сидела передо мной. Ну что же, красивая, но встречали и красивей.
Шел день за днем и одним утром я проснулся с мыслью: «Пусть меня разорвет изнутри, но я хочу с ней встречаться». Это было немного не то, что раньше, с другими девочками. Она меня интересовала, но была прохладной. Она никогда не игнорировала меня, смеялась над моими шутками, но никогда сама не заводила разговор и не развивала его. Это меня еще больше бесило и заставляло действовать еще решительнее. И все же я до чертиков боялся что когда мы погуляем месяц-второй, то мне опять станет скучно.
И вот здесь, в долбанном больничном убежище в долбанном Нью-Йорке сижу я, а она… Я даже не знаю где она. Даже примерно. Ну и шут с ней.
Все эти воспоминания должны придавать сил, но нет. Временами меня охватывает тоска по старым временам, по школе, по кабинету литературы, по тем партам. Тогда я начинаю тосковать и из-за Джинни. Такое случается у всех и у каждого есть своя Джинни и свой Алекс и своя разрисованная парта в кабинете литературы.