— Ты тут главная? — решаю перевести разговор.
— Все с тобой понятно… Да, как ты мог догадаться.
— Получается, отец он…
— Снова угадал.
— Значит, Оскар Анжел – твой отец. А ты почему тут?
— Он постоянно твердит, что мне нужно стать его «правой рукой» в братстве «Анджелинос». Но мне такая перспектива кажется душной: сидеть в городе и раздавать приказы. Собрала вольных, и мы рванули искать свое призвание. Пока вот всякую шпану трясем: очищаем пустыню.
— Вроде меня?
— Нечего вот так беспечно разъезжать с красотками.
— Ясно.
— Отдыхай. Еще день и мы сворачиваемся.
Каталина отправила стул в угол палатки. Собрала все медицинские принадлежности и вышла. Время утекает как песок, а я даже не представляю, что могу сказать этой девушке. Хотя с моими незавершенными делами пока рано что-либо планировать. Для начала стоит разобраться с нынешними и прошлыми делами. Хотя бы Каталина не замужем, а это уже оставляет небольшую надежду на воссоединение отношений. В противном случае – зачем вообще нужно было желать свободы. Снова возвращаться к жизни «одинокого волка» такая себе перспектива. Если не обрету смысл жизни, то считай прожитые годы были напрасными. Побег от стабильности в рискованный мир – себя не оправдал. Денег не приобрел, а вот проблем хоть отбавляй.
На следующее утро вокруг стало еще больше суеты. Банда собиралась с места: автомобили были загружены доверху. Мне выдали одежду, а также вернули катафалк с запасом продуктов и водой. Стоя возле автомобиля, наблюдаю за всем происходящим. Вдалеке показалась Беверли в сопровождении Каталины. Вот же… Думал уже не свидимся.
— Привет, ты как Мэд? — Беверли заговорила первая.
— Ничего. Сама как?
— Голова трещит, но жить буду. Хотя ты выглядишь куда хуже.
— Спасибо за автомобиль и припасы, — пытаюсь не смотреть Каталине в глаза.
— Оставь болтовню.
— Слушай…
— Не надо. Просто свали отсюда и как можно дальше.
— Хорошо.
Беверли внимательно смотрела на нас. После обошла автомобиль и села на пассажирское место. Также запрыгиваю в салон. Каталина молча развернулась, вернувшись к роли лидера этого сброда. Ну что ж – оставим это на потом. Нельзя бросать дела неоконченными, если собираюсь хоть что-то изменить в своей жизни. Беверли положилась на меня, как когда-то Каталина. Свою любовь – подвел. Пора разорвать круговорот тупости в своей жизни. Катафалк сорвался с места, оставляя далеко позади мое сердце.
20. Дорога на Блэк рок
— Откуда они только берутся!
— А-а-а-а…
Очередь из автомата прошлась по кузову. Несколько квадроциклов с наездниками, внезапно возникшие посреди пустыни, продолжали преследовать. Из оружия в салоне несколько пистолетов, один дробовик и гарпун: последний не знаю зачем забросили в палаточном сброде. Пересаживаю Беверли на место водителя. Сам вооружаюсь пистолетами и открываю ответный огонь. Попасть по движущимся небольшим квадроциклам та еще работенка, а особенно из позиции высунутого стрелка из окна катафалка.
Сломанная левая рука позволяет держать пистолет, но о точной стрельбе речи не идет. Тщетные попытки, опустошенные обоймы, приводят к дробовику. Многозарядное оружие нуждается в близком контакте.
— Тормози!
Катафалк тут же вкопался в песок. Выпрыгиваю через окно в пассажирской двери. Квадроциклы в спешке попытались сменить маршрут, который до этого заключался в преследовании. Однако их маневр не удался: дробь успешно сносит водителей и наездников. Всего остановил два квадроцикла – остальные три попросту предпочли сбежать.
Быстрым шагом настигаю и добиваю неудавшихся грабителей. Изымаю у убитых пару автоматов, деньги и сливаю бензин. Таких мимолетных мародеров тут хоть отбавляй. Смелости и сноровки им стоило бы занять у настоящих наемников, а не просто испытывать удачу. Возвращаюсь в катафалк, трогаемся.
— Вот так поездочка, — закидываю канистру в гробовой отсек.
— Плохая была идея отправиться к побережью, — Беверли вцепилась в руль.
— Эй! Послушай, никому не позволяй рушить твои мечты. Одно дело – ты сам напортачил. Но совсем другое, когда даже не попытался.
— Но тебя могли уже пристрелить несколько раз, не считая пытки.
— Пустяки. Мы все рано или поздно умрем. Ты не виновата, что мир сошел с ума, а у нас места в первом ряду этого безумия.