— Почему мы остановились тут?
— В Капитолий нельзя попасть с парадный дверей: нам нельзя. Для начала стоит пройти фильтрацию. Короче говоря – проверку.
— Понятно.
— Ты останешься сидеть, а мне нужно подтвердить право на вход.
— Как скажешь, — Пилигрим принялся перебирать пистолеты.
— Они тут не пригодятся.
— Это успокаивает.
— Аналогично.
Выхожу из автомобиля. Прихватываю с собой револьвер на всякий случай. Тревожит отсутствие следов Битти Лучано. Неужели он позволит сдать Пилигрима? Проверяю на работоспособность протез. Несколько раз пробую выхватить револьвер, но об эффективном прицеливание речи не идет. Вкладываю во внутренний карман конверт. Давненько не заглядывал в эти места. В основном ограничивался заведениями за стенами «Колумбии Ди-Си». Здешние же отели дороговаты и более сосредоточены на авторитете посетителей. Деньги сами по себе ничего уже не решают: их тут полно у каждого. Намного важнее представлять собой что-то, быть востребованным в своей области. Куда там мне с моей подмоченной репутацией – унижений в жизни и без этого хватает.
Следую ко входу. Небольшое здание из мрамора. Дверь отрыты, а внутри встречает длинный коридор. На стуле посреди пустого холла сидит человек с утренней газетой в руках. Сам не до конца понимаю, как он вообще может обеспечивать охрану, но сомневаться в этом не приходиться.
— Здарова, Питти.
— Здарова, Мэд. Давно тебя не видал.
— После командировок карьера пошла на спад.
— Слыхал.
— Что пишут?
— Стабильности нет в мире. А у нас лучше не бывает – сам понимаешь.
— Одна пластинка на все времена…
— И ничего кроме правды.
— Еще увидимся.
— Конечно.
Снова попадаю в длинный коридор. Вдоль стен видны награды многих выдающихся наемников, торговцев, военных и политических деятелей. Вот так и промываются мозги молодым, что это лучшая награда в жизни получить чертов кусок бесполезного металла со звездно-полосатой ленточкой. К счастью, хоть это обошло меня стороной. Никогда не стремился заполучить что-то большее, чем просто кучу денег и статус самого отчаянного наемника. За поворотом оказываюсь в комнате с очередным музейным содержимым: стеклянными стеллажами, витринами с вещами государственной и культурной значимости. Следую вдоль всего этого «барахла». Сколько же тут флагов и гербов: тошнить начинает.
Что-то внутри дрогнуло. Хватаюсь за револьвер. И замираю.
— Да, с реакцией у тебя всегда плоховато было.
— Просто не ожидал тебя в таком месте.
Битти Лучано появился из неоткуда. Он стоял позади меня. В отражении витрины можно было разглядеть его идеальный костюм, мерзкую итальянскую улыбку, пистолет в руке. Бессмысленно даже пытаться выхватить внушительных размеров револьвер. Расслабляюсь и опускаю руки.
— Чего ждешь?
— Письмо. Не хочу запачкать его кровь: положи рядом с собой.
Вынимаю из внутреннего кармана письмо. Медленно сбрасываю его на пол в нескольких футов от себя. Тяжело выдыхаю.
— Неужели рассчитывал вот так легко спрыгнуть с дела?
— Было такое.
— Ты уникальный наемник, Мэдкап.
— Не думал, что ты особенного обо мне мнения.
— Твоя ничтожная персона тут не причем. Просто в моем списке убитых ты займешь почетное сотое место. Хотел, чтобы ты об этом знал.
— В моем списке уже перевалило полтысячи.
Снова внутри все сжалось от ожидания выстрела прямо в голову. Никогда не задумывался, как оно умирать таким образом. Но многие считают такую смерть гуманной – все же легко отделался в этой жизни за все, что натворил. Похоже Бога нет. Иначе Он бы обязательно настиг меня своим праведным гневом.
Выстрел… По ощущениям ничего не изменилось. В отражении замечаю падающую на пол фигуру Битти Лучано. А позади него Пилигрима, который держал в вытянутой руке уже полюбившийся пистолет. Оборачиваюсь.
— Ты даже не представляешь, сколько нарушил правил.
— Его это не останавливало.
— У него были на то причины: связи.
— Значит, у меня был хороший учитель. Он часто говорил, что нужно жить по обстоятельствам. А тот, кто все планирует обязательно проиграет.
— Но за это придется расплачиваться и тебе.
— Иногда стоит делать что-то безумное и революционное, если хочешь добиться в этой жизни успеха – соглашусь с этим на все сто процентов.
— Сомнительные у меня успехи, — подымаю с пола конверт.
— У него и той девчонки с дамбы их вообще не осталось.
— Неужели я смог научить тебя только этому? Безумию.