Американские прокуроры платили профессиональным свидетелям, в большинстве своем бывшим заключенным-уголовникам из концентрационных лагерей, один доллар в день (в то время равный 280 маркам на черном рынке), а также предоставляли свидетелям питание и жилье. Во время перерывов между судебными заседаниями американские прокуроры говорили свидетелям, что те должны говорить при даче показаний. Американские прокуроры давали свидетелям фотографии подсудимых с тем, чтобы они легко могли их опознать и обвинять.
Молодой судейский репортер армии США на судебном процессе в Дахау в 1947 году, Джозеф Хэлоу (Joseph Halow), позднее вспоминал нездоровую атмосферу:
«Практически все свидетели в судебных делах по концлагерям были теми, которых мы, судейские репортеры называли "профессиональными свидетелями". Это те, кто провели месяцы в Дахау, давая показания против того или иного из многих обвиняемых" Их материально заинтересовали свидетельствовать нужным образом, и многие хорошо жили на это. Как легко можно было представить, мотивами профессиональных свидетелей были также злоба и мстительность" Во многих случая, их месть состояла в преувеличении того, что они видели" Она также включала в себя откровенную ложь».
В одном случае, свидетельские показания обвинения породили больше вопросов, чем дали ответов. Некоторые были явно сфабрикованы или являлись настолько грубым преувеличением, что заставляли усомниться в их правдивости. Неоднократны были случаи неверного опознания и туманных, неопределенных утверждений." Более того, Хэлоу сообщал, что американские суды почти не обращали внимания на показания обвиняемых, а также — в пользу обвиняемых." 67 В 1947 году в судебном деле "Нордхаузен-Дора" (Nordhausen-Dora) американский адвокат защиты майор Леон Б. Пуллада (Leon B. Poullada) протестовал против общей ненадежности — и зачастую откровенной лжи — свидетелей обвинения в этом американском судебном процессе на над бывшей администрацией концентрационных лагерей.68 Использование подобных ненадежных свидетельских показаний продолжалось на "холокостовских" судебных процессах и в последующие годы. Федеральный окружной судья Норман К. Реттгер (Norman C. Roettger, Jr.) во флоридском деле 1978 года постановил, что все шесть "очевидцев"-евреев, свидетельствовавших о жестокостях и расстрелах в Треблинке обвиняемого-украинца Федора Федоренко, неправильно опознали подсудимого, так как израильские власти дали им неверную информацию. 69 Нью-йоркский "охотник за нацистами" Чарльз Кремер (Charles Kremer) был с визитом в Израиле в 1981 году, разыскивая евреев, которые могли бы подтвердить жестокости, приписываемые украинцу — бывшему члену СС, проживающему в Нью-Джерси. Но Кремер вскоре прервал своей визит, горько разочаровавшись в евреях, которые за соответствующую плату готовы были предоставить многочисленные ложные "свидетельства". Как сообщила "Бруклин Джуиш Пресс" (The Brooklyn Jewish Press), "У Кремера начались боли в желудке — недомогание, которое он приписывает своему общению с торгашами, которые пытались использовать его поиски для личной выгоды."70 Одним из самых вопиющих примеров клятвопреступления еврейских холокостных очевидцев был в деле бывшего рабочего фабрики в Чикаго, пенсионера по имени Фрэнк Валус (Frank Walus), которого обвинили в убийстве евреев в его родной Польше во время войны. В декабре 1974 года, в ответ на письмо от "охотника за нацистами" Симона Визенталя (Simon Wiesenthal), в котором тот обвинял его в сотрудничестве с Гестапо, правительство США открыло судебный процесс. Во время суда одиннадцать евреев показали под присягой, что они лично видели, как Валус убивал евреев, в том числе несколько детей. После дорогостоящей и тяжелой судебной битвы, Валус наконец смог доказать, что он в действительности в военные годы подростком работам на немецких фермах. В длинной статье (авторское право Американской Ассоциации Адвокатов), опубликованной в 1981 году в "Вашингтон Пост" был сделан вывод, что "в атмосфере ненависти и злобы, граничащей с истерией, правительство подвергло преследованиям невинного человека."71