5
Когда-то мое утро начиналось с нежных родительских поцелуев, «доброго утра», кукурузных хлопьев с молоком и вкусного какао. Сейчас, как-то так.
- Сигареты есть?
- Да.
- Оставь мне парочку. У меня закончились. Даже кофе перед работой выпить не с чем.
- А что, у тебя кофе есть?
- Я видела в шкафчике пару пакетиков…
- А ничего, что это мои?
- Таня.
- Что? Тебе не кажется, что деньги, которые ты зарабатываешь, можно тратить не только на бухло? А, может, тебе уже не платят? Может, ты за еду работаешь?
- Дрянь, как ты с матерью разговариваешь?!
- Ух ты, вот это новость. Я и не знала, что у меня еще есть эта МАТЕРЬ. - Я зло бросила наполовину пустую пачку на кухонный стол и поставила греться чайник.
- Советую экономить. Я не нанималась тебе в спонсоры. - Высыпая содержимое одного пакетика в свою чашку ядовитого оранжевого цвета с карикатурным изображением чудика готовящего себе петлю, содержимое еще одного, я на автомате высыпала во вторую, нежно-розовую, с надписью «Самой лучшей маме».
- А я, значит, нанималась? - Я видела как тяжело маме давалось каждое слово. Ее голова держалась на плечах будто на веревке, то и дело падая со стороны в сторону. А чтобы собраться с силами и задать подобный вопрос, в ней, наверное, вообще случился ядерный взрыв.
- Ты это о чем? - Я бы могла проигнорировать вопрос, на который она и не ждала ответа, но не стала. Мне реально было интересно, что эта чужая женщина имеет ввиду. Вдруг что-то новенькое?
Мама наполнила свою чашку кипятком и жадно схватилась за сигарету:
- Я шестнадцать лет тебя спонсировала, пришло время возвращать долги, - как оказалось, ничего нового я не узнала.
- Начнем с того что далеко не шестнадцать иии…, я не просила ни рожать меня, ни спонсировать. Так что это твои проблемы. А на счет зарплаты я не шучу. Переставай пропивать все до копейки, а то курить скоро будешь подснежники, а вместо кофе заваривать землю. - Взяв в руки чашку и сигарету, я направилась на лестничную клетку. Не потому, что боялась маминых разборок, просто находиться в ее обществе больше пяти минут мне уже давно было не просто.
- И как так вышло, что ты выросла такой бездушной тварью? - Это не был вопрос, это было неоднократно произносимое мамой утверждение, которое каждый раз не переставало меня удивлять.
- А действительно - как так вышло? - в упор глядя на маман, я удивленно подняла брови, а затем резко отвернувшись вышла вон.
На этом мои домашние любезности закончились. Выкурив свою законнюу утреннюю сигарету, высосав чашку кофе, сгоняв на седьмой, в квартиру Добрыниных, я готова была отправиться на учебу, где меня ждала порция душевных школьных загонов.
***
В мире, по-моему, не существует более ненавистного для меня места, чем школа. Даже дом с пьяной в нем матерью был не так уж и плох по сравнению со школьной атмосферой. Дома у меня всегда был комп, сигареты и музыка. В школе - косые взгляды, тупые насмешки и омерзительно довольные и счастливые рожи. Но так, естественно, тоже было не всегда.
Когда я еще не знала что такое жить без отца, откуда берутся деньги и как жить с опустившейся мамашей, мне даже нравилось посещать уроки. Я никогда не страдала ботанизмом, но кое-какие предметы учила охотно. Сейчас же каждый вызов к доске оборачивается для меня огромной порцией насмешек. Всякий раз, когда на меня обращает внимание всего класса учитель, я готова провалиться сквозь землю, моля бога, чтоб превратил меня в невидимку. Одноклассники как будто бы ждут именно моего «триумфа» и со всей мощью, на которую только способны их змеиные мозги, начинают шипеть: «Бракованная… Хи-хи… Ха-ха… Отстой… Квазиморда…», и тому подобные вещи.
Пару лет назад я решила не терпеть больше подобных унижений и перестала ходить на уроки. В свободное от учебы время я занималась чем угодно и ничуть не жалела о подобном своем решении. Но… Вызывать в школу моих родителей было бесполезно и наша директриса Анастасия Михайловна Егорова, популярно объяснила лично мне, какие у подобного моего выбора будут последствия: попадать на учет в детскую комнату милиции мне не очень-то хотелось; в интернат - хотелось и того меньше; закончить школу со справкой тоже; оставалось одно - нравится не нравится, учись моя красавица.
Ненавижу школу! Ненавижу одноклассников! Ненавижу это гребанное существование!
- Ооо, какие люди и без охраны! Ребята, смотрите кто почти не опоздал на урок - бракованная. - В класс я вошла уже после звонка, но это не спасло меня от «пивного» внимания и бурных аплодисментов. - Бедняжечка, прости что вчера к столу не пригласила. Знаешь, если бы ты так быстро не убежала, тебе обязательно перепало бы что-то из объедков. Честно.
Стелла ехидно улыбалась наслаждаясь пределом собственного остроумия, остальные тупо ржали, и только Карандашова не смогла промолчать:
- Пиво, ты че гонишь, после тебя даже дикая собака Динго, не стала бы доедать.
Класс снова взорвался смехом. Пиво же взорвалась внутренне, о чем кричали ее огненные щеки, искрящиеся глаза и валивший из ноздрей дым.
- Собака может, и не стала, а ты, думаю, не отказалась бы. Прости, что тебя тоже не было в списке моих гостей.
- Нет, ну ты реально гонишь, - не сдавалась Карандашова, - я бы даже за доплату не появилась на сборище блотных и нищих.
- Ах, ну да, уродов ведь на это сборище не звали.
Девочки (если этих двух гиен можно так назвать), могли бы продолжать свой диалог до бесконечности, как и все остальные заразительно ржать; но, слава Богу, в классе появилась Мария Юрьевна и все заткнулись. Ненавидеть друг друга меньше, с появлением училки, никто не стал, просто все продолжали делать это тихо.
Урок зарубежной литературы начинался, я же не вникала в его тонкости, мой мозг был занят более важными вещами. Царапая ручкой что-то бесформенное на тетрадном листе, я размышляла о своей жизни. Как, в принципе, и всегда.
6
С Евой Карандашовой мы, до определенного момента, были не разлей вода. Окна наших домов смотрят друг на друга. Мы часто играли в одной песочнице, сидели на одном горшке и любили примерять мамины вещи. Когда моя мама работала администратором в элитном ресторане, именно она подарила Евиной маме шанс на хорошую жизнь. Мама забрала тетю Кристину с уличного лотка, в котором та не один год торговала овощами, устроив ее к себе официантом. Та очень быстро во всем разобралась, и не прошло и трех лет, как стала маминой сменщицей. Сейчас же, думаю именно по этой причине, тетя Кристина держит маму в штате все того же ресторана на должности мойщицы-уборщицы. В любом другом приличном заведении нашего города маму вряд ли бы стали терпеть с ее пристрастием к бухлу и матам.
Думаю, не стоит объяснять, почему наша с Евой дружба закончилась. Нет, мы не ссорились и не выясняли отношений, просто наша дружба медленно, но уверенно, сошла на «нет». Лопнула, как мыльный пузырь, вроде никогда и не было; как, в принципе, и многое другое в моей жизни.
Сейчас же Карандашова вступила в бой со Стеллой совсем не в память светлых дней нашей дружбы, нет. Она просто ненавидела «пиво» не меньше моего, и я здесь не при чем. Из уважения к нашему с ней прошлому она не поддерживает издевательств надо мной и не обзывает «бракованной», но и на дружбу больше не претендует. Мы просто одноклассницы - ни больше, ни меньше. Я никак не выделяю ее из толпы, ненавидя всех одинаково. Она платит взаимностью.
В своих проблемах я, естественно, никого из одноклассников не виню и никого не осуждаю за нежелание со мной общаться, а только унижать. Кто кто, а все эти малолетние уроды и уродины точно не виноваты в том, что моя мама дура, а отец кабель; но от того, что я это понимаю, легче все равно не становится.
Иногда, когда настроение у меня сносное, я даже мечтаю превратиться… нет, не в Рокси или Лабутена, а в одного из моих школьных уродов. В такие моменты мне безумно хочется, чтобы в школу меня подвозил папа, как это делает отец Стеллы; чтоб меня учила стилю в одежде мама, как происходит это в жизни Полины Капустиной; чтоб в меня влюбился кто-то похожий на Тимофея Гусева; чтоб мои мозги соображали не хуже чем у Песцовой; чтоб одноклассники смотрели на меня с таким же восторгом в глазах, как когда их взгляды обращены к Еве Карандашовой. Иногда, мне просто хочется быть счастливой, но я прекрасно понимаю - одного хотения мало. Жизнь даже не Санта-Клаус, которого не существует, но в которого верят, и даже на Новый год без его внимания остаются только такие «бракованные», как я.