Тут важен был исторический момент перехода от эстетики синти-попа к постиндустриальной. Наш электропоп закончился в 1987-м году; Наташа Боржомова перестала с нами выступать, закрутившись в богемно-неформальных отношениях (потом некоторое время она пела в «Центре» и даже наш клавишник Ваня Соколовской попробовал свои силы в этой группе), но так или иначе в нашей новой эстетике ей действительно не находилось места.
М. Б. И на рубеже девяностых вы попали к Стасу Намину?
А. Б. Я познакомился со Стасом Наминым, наверное, в конце 1986-го года. Он испытывал к нашей группе особую симпатию, как мне кажется… Плюс – мы оба выпускники Московского Университета… Вскоре мы перешли в его только что созданный Центр, который помог нам стабильно функционировать в то нелегкое время. Состав группы расширился за счет Дмитрия Курегина (скрипка) из группы «Доктор», вернулся Сергей Павлов (ударные), который играл еще в составе «Проспекта», позже к нам присоединился басист Алексей Соловьев (он заменил тогда ушедшего в «Центр» Ваню Соколовского) и мы получили возможность работать со звуком в более комфортных условиях. Вскоре у Стаса в Центре появились «Калинов мост», «Николай Коперник», «Бригада С», «Нюанс», «Альянс», «Центр», Женя Осин, «Шах» и даже «Коррозия металла». Там же репетировали «Цветы», «Лига Блюза», «Рондо» и некоторое время «Парк Горького». Стас хотел сделать свой лейбл и радиостанцию (SNC), и это ему удалось. Так же Стас успешно развивал интернациональные связи; он продвигал на Запад «Бригаду С», например, «Парк Горького», нам помог выехать в Европу. В Зеленый театр тогда приезжали серьезные люди. Тот же Фрэнк Заппа, который хотел привезти в Москву свою студию, но для этого нужен был военный самолет и отдельное здание. Он интересовался музыкой Альфреда Шнитке и русским авангардом. Он привез разные видеоматериалы, которые мало здесь кому оказалось интересны, тогда в Москве был очень небольшой круг понимающих людей.
Приезжали Дэвид Бирн, Питер Габриэль, который тогда формировал свою студию. Свое внимание он обратил именно на этническую музыку: Сайньхо, Инна Желанная. Центр Стаса посетили музыканты Pink Floyd, Bon Jovi, Scorpions, Annie Lennox, Edge, Оззи Осборн, Квинси Джонс и т. д. Приезжали и продюсеры, которые искали новые группы.
Многие стали выезжать за рубеж, выходить на более высокий уровень. Некоторые группы распадались, а кто-то стал более популярным. Например, от «Альянса» тогда откололся Олег Парастаев, автора хита «На заре» и создал более коммерчески проект «НРГ». Это было отражением определенного эстетического сдвига, попыткой вписаться в российский шоу-бизнес. У нас в группе тоже произошел раскол: ушел Иван Соколовский, который хотел работать с электроникой, а я пытался продвигать гитарный саунд. Но с 1987 по 1989 у нас был очень плодотворный период: программы «Новые Физики», «Демократия и Дисциплина», «Кислоты», «Киевский концерт» и наконец «Вильнюсский концерт». Нас тогда охотно приглашали, воспринимая новаторами, делающими что-то необычное. Мы много ездили по Союзу тогда. И надо отдать должное смелости местных организаторов и промоутеров, которые нас приглашали… Элемент провокации в наших выступлениях безусловно тогда присутствовал.
В то время еще существовала традиция общения с публикой: после двадцати минут музыки начиналось двухчасовое общение с аудиторией и ответы на вопросы зала. Присылали записки, спрашивали с места… Мы рассказывали про себя, про влияния и т. д. Мы стали сами больше размышлять о нашем творчестве, в ответах упоминали Throbbing Gristle и PTV, Einsturzende Neubauten, Kraftwerk, Tuxedomoon, The Residents и т. д. То, что мы тогда пропускали через себя и как-то адаптировали в нашей музыке. Конечно, мы знали и про академический авангард, и про эстетику футуристов. Но все-таки мы считали себя рок-группой, а в ней важна энергетика, и вместо терменвоксов у нас были синтезаторы, гитары, барабаны, скрипка и много чего еще. Этим, наверное, мы и были интересны, и в России, и тем более на Западе. Еще в 1987-м году в Москву приехали немцы из компании «Н20». Они делали интервью с нами, в котором участвовал наш друг Ричардас Норвилла («Benzo», «E-Shak» и другие проекты), с которым Ваня был знаком еще по философскому факультету. Коллекция музыки у него была внушительная… Он говорил с немцами на их языке, и вот когда он упомянул Einsturzende Naubauten, они были искренне потрясены.