— Серьёзно?! — усомнился я, — Прямо, серебряные деньги не считают? Евреи?!
— Ну, может я и присочинила чего! — обиделась девушка, — Так ведь, красиво не приврать, и истории не рассказать! А у меня фантазия богатая! Сказано: «серебро во дни Соломона вменялось ни во что…», ну а я домыслила. Или тебе одними цитатами надо?!
— Нет-нет! — испугался я, — Рассказывай, как хочешь! Просто, буду знать, что кое-что в твоём рассказе… хм!.. приукрашено! Слово-то какое хорошее: «приукрашено». Словно серую историю в цвета раскрасили! Давай! Приукрашивай!
— Ну вот! — заулыбалась Катерина, — Я такая! Ладно, слушай.
В общем, как ни крути, но караван богатых даров — это тоже не один чёрствый пряник привезли! И, когда Соломон увидел подарки, он возрадовался. Ещё бы! Самоцветные камни, жемчуг, золото, благовония! Говорят, благовоний было столько, сколько во всём остальном еврейском царстве не набралось бы! Серебро, драгоценная посуда, семена редких деревьев… ну, к примеру рожковое дерево…
— И что это? — подозрительно уточнил я, — Дерево с рогами? Очередная легенда?
— Нет… просто дерево, но с любопытным свойством: семена рожкового дерева всегда одной и той же массы. И называются они… догадаешься?
— Рожкáми или рóжками? — попытался я угадать.
— Называются они каратами! — улыбнулась Катерина, — А оттого, что семена одной массы, то очень удобно было их использовать в качестве меры веса. Оттого до сих пор драгоценные камни в каратах измеряют. Ну, сейчас, конечно, в граммах, но название осталось с тех далёких пор!
— Любопытно! — согласился я, — И что ещё?
— Ещё?.. Ещё породистый жеребец, именуемый Сафанад, что означает «чистый», родоначальник всех арабских лошадей. Вот, твой Шарик — явный потомок этого Сафанада!
— Странно…
— Что «странно»?
— Что демоница Лилит, как ты говоришь, ставшая царицей Савской, привезла всё это в дар царю Соломону…
— А-а-а! Не всё так просто! Но давай немного отвлечёмся… Не кривись, так надо! Давай вспомним, как волхвы пришли поклониться Младенцу Иисусу. Помнишь?..
— Ну-у… — я растерянно покрутил пальцами.
— О, Господи! Ну, хоть, какие дары они принесли, помнишь?
— Э-э-э… золото… смирну… и… э-э-э…
— И ладан! — не выдержала девушка, — И учти: эти дары — это не просто так! И что волхвы пришли с востока, это тоже не просто так! Во-первых, это исполнение пророчества, что грядущему Царю Израиля «… цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить Ему…». Понимаешь? Волхвы пришли оттуда же, с Савы… А принесли: золото — как царю царей, ладан — как священнику над священниками и смирну, или, по другому, драгоценное миро — как символ будущей жертвенной смерти, ибо именно благовонной смирной умащивали в Израиле тела умерших…
— Ого! Кто бы подумал!
— Кому надо, подумали! А теперь вспомним, что привезла царица Савская? Золото, ладан и… благовония! И приехала она из Савы!
— То есть… то есть она хотела, чтобы Соломона приняли за мессию?! Согласно пророчеств?! — дошло до меня, — Ну, то есть, кто-то примет, а кто-то нет? И среди народа возникнет мятеж?! Взаимная резня?! Ну, ничего себе, подарочки!
— Вот-вот! — мрачно подтвердила Катерина, — И это ещё не всё… Среди её «подарочков» было серебро, которое хранилось позже в Иерусалимском храме. Потом храм был разрушен. При этом, из храма пропали тридцать серебряных монет. Потом именно они оказались в руках Иуды, как плата за предательство… А среди драгоценной посуды, подаренной царицей Савской, как бы невзначай, затерялась одна чаша… ею позже пользовался царь Ирод, но потом она попала к Иосифу Аримофейскому и была отдана им Иисусу во время Тайной вечери. Догадываешься? Да-да, Святой Грааль… та самая чаша, в которую Иосиф Аримофейский собрал позже кровь из ран Христовых… Хороши «подарочки»!
— Да… уж! — пробормотал я, — Как говорится: «Бойтесь данайцев, даже дары приносящих!».[1]
— Подожди! То ли ещё будет! — пообещала девушка, — Мы остановились на том, что царица вручила подарки Соломону. А Соломон обрадовался подаркам. Ну, тут царица и давай ему соловьём петь! И мудрость, мол, его во всех углах земли славится, и богатство его столицы затмевает всё прочее, что видели глаза человеческие…
— Лесть! — со вкусом определил я, — Самое страшное оружие! Почти никогда не промахивается!