…Когда они возвращались в Медовую бухту, обгоревшие, но переполненные счастьем, Стася сказала:
– Это был самый счастливый день лета!
– У нас будет ещё много таких дней, – пообещал Станислав.
«Да, – подумала Стася, – у нас ещё вся жизнь впереди!» И от волнения покрылась мурашками…
Только дома за ужином со Старой Ксенией Стася обнаружила, что потеряла кулон с чайкой и жемчужинкой.
– Не расстраивайся ты так, – утешала её бабушка, – море дало, море взяло.
Перед сном она написала об этом Стасу, и он пообещал, что купит ей подвеску ещё лучше и ещё красивее. «Не надо», – отвечала Стася, улыбаясь.
Она откинулась на подушки, с наслаждением потянулась, чувствуя обгоревшие плечи и спину, которым было приятно касание прохладных простыней. Закрыла глаза и перед ней снова встало лицо Станислава. И уже не покидало её до утра. Она прижалась к нему щекой, подумала, что долго не заснёт от жаркой ноющей боли на коже, и тут же, убаюканная длинным днём, утомлённая впечатлениями, провалилась в глубокий сон…
…С утра Стася, нарядившись, отправилась к Лесным ведьмам. Те уже вернулись из пещеры. Лидия с Урсулой собирались на праздник, а Висия пила кофе на веранде. Она предложила Стасе:
– Хочешь, тебе тоже налью, а потом погадаем на гуще?
– Давай! – обрадовалась Стася.
Они чинно сели рядышком и стали медленно, мелкими глоточками пить чёрное варево Висии, которое та называла кофе. Опустошив кружечки, закрыли их блюдцами и перевернули. Потом начали разглядывать замысловатые рисунки.
– Смотри, у меня дорога, – сказала Висия, указывая ноготком на петляющий путь из кофейных остатков. – А что у тебя?
– Не пойму, то ли холм с крестом, то ли цепочка с крестиком… – рассуждала Стася, вглядываясь в свою чашку.
Висия посмотрела и сказала:
– Крест – нехороший знак… Больше похоже на холмик и дерево. А это – к счастью.
Урсула же, заглянув в Стасину чашку, пробормотала еле слышно:
– Вижу и то, и другое…
Но тут на крыльцо вышла Лидия, и они вчетвером отправились в Священную рощу.
Это было красивое светлое место, заросшее старыми берёзами с потрескавшейся белой корой, под которой обнажалось их угольное нутро. У корней одного из деревьев лежал старый жернов. Его использовали как кострище.
Ведьмы разожгли огонь, яркими померанцевыми лентами взвившийся к небу. Женщины приносили дары лесу, бросая в костёр тра́вы, которые он молниеносно пожирал, превращая в хрупкие алые прутики, рассыпа́вшиеся искрами от одного дуновения ветра.
Позже ведьмы гадали по рунам и плели венки из лесных цветов, росших здесь же рядом, в овраге.
Когда солнце начало жмурить глаза и в мире стало темнеть, ведьмы отправились к реке. Петляя среди деревьев, в конце своего пути она вырывалась на свободу в море. В удобном месте ведьмы спустились до самой тёмной её воды. Река медленно бурлила, извиваясь у их ног. Лидия брала каждый венок и читала заклинание на старинном языке. Это был забытый язык жизни, он звучал словно карканье, звериное завывание и птичий свист. Потом Лидия отдавала венок владелице. Один венок – одно желание. Стася сплела для себя два.
– Что ты просишь у духов? – тихо спросила, нагнувшись к девушке, Урсула.
– Любви прошу счастливой, – замерев, ответила Стася, – и ещё… найти слова и достучаться до матери. Чтобы она меня поняла!
Девушка взяла свои венки и опустила их в воду, подтолкнув рукой от берега. Вода зажурчала вокруг них, закружила и понесла полученный дар.
– Ну, теперь следи, – если не утонет венок, то всё исполнится, – сказала Висия.
Оба Стасиных венка накрыла волна, и они исчезли из виду. Девушка обомлела, сердце её упало в пятки. Но река пожалела её: прошёл миг и мокрые венки всё же всплыли, упрямо двинувшись навстречу морю.
– Хоть и через трудности, но получишь ты своё, – кивнула Лидия.
Ведьмы собрались в обратный путь. В тихих сумерках они медленно шли по хвойному лесу, который казался торжественным и печальным из-за островерхих елей, застывших в скорбном молчании. Где-то заухала сова. У Стаси тревожно заныло сердце, и она поспешила догнать подруг, от которых, задумавшись, подотстала.
Девушка прислушалась к мирному разговору Урсулы с Висией и сразу успокоилась. Те говорили о слабостях.
– Стасенька, а ты знаешь, какое самое слабое место в человеческой душе? – неожиданно спросила её Лидия.
– Любовь, наверное, – подумав, ответила Стася.
– Нет, дорогая. Нет, – покачала головой Лидия. – Самое слабое место души – чувство вины и жалости. Именно туда привычно пинают родители, знакомые и даже нищий с кружечкой для подаяний. Сгибаясь под мгновенной болью, гораздо легче уступить, чем сопротивляться. Иначе удары осуждения и критики обрушатся один за другим… И всё же – защищайся. Это очень важно. Чтобы не растратить себя по мелочи, чтобы не раздать без остатка. Чтобы самой выбирать, куда идти, что делать и как жить. Мы сами должны решать, что рисовать на листах своей жизни, в ином случае другие растратят нас, как стопку для заметок…