– Как с тобой спокойно, бабушка, – сказала Стася. – Словно ты везде несёшь с собой свет.
– Знаешь, сколько я себя помню, у меня всегда был алтарь счастья. Он был разным, но что бы ни происходило, именно он давал мне надежду на будущее. В любом сарае я находила какую-то красивую мелочь – лоскуток, старый подсвечник, чашку, с которой начиналась красота. Потом её надо было просто увеличивать. Ежедневно, ежесекундно, шаг за шагом… Когда я была молода и работала в школе, мне дали самый страшный класс с прогнившими полами, алтарём там служила старая школьная доска, которую я привела в порядок и долго любовалась ею, представляя, как здесь будет красиво… В старом обветшалом доме, в котором сейчас живёт Агния, это была раковина, которую я отмыла первой, содрав кожу на руках, но именно от неё стала множиться красота. После я поставила букетик на её край, потом необычный пузырёк, найденный на чердаке… И красота разрасталась, увеличивалась, охватывая новые участки… А здесь, в этом доме, кто-то оставил Люси. Казимир починил этот манекен, потому что его единственная ножка развалилась. Я отмыла Люси и отполировала её. Она тоже была частицей красоты в нашей жизни. Я рада, что ты её опять нашла и снесла вниз. Знаешь, мне кажется, она живая и в ней душа нашего дома. Что бы ни разрушило твой мир, оглянись – ты обязательно найдёшь маленький осколок красоты. И начнёшь с него заново… Наш мир начинается с нас. Мы – центр своей Вселенной. И куда бы мы ни попали, мы освещаем всё тем светом, который в нас есть. Мы будем везде распространять вокруг себя свои порядки, правила, устои… Мы будем множить и множить то, что сеем, что кладём к своему алтарю и что ежеминутно приносим ему в жертву… Я всегда напоминала себе паучка. Видела, какие красивые паутинки они плетут? Вот я и плету всё время вокруг себя свою паутинку, надеясь сделать её как можно больше. И, конечно, вечно её что-то разрушает. И тогда я начинаю заново. Пока могу…
– Бабушка, так почему ты сейчас не начнёшь всё сначала? – оторвалась от неё Стася.
Ксения взяла её за руку и повела из воды. На берегу она ещё раз обернулась, посмотрела на море и сказала:
– Я начала заново и в этот раз. И буду делать так до самого конца. Но всему наступает предел… Всему. Поэтому просто живи. Завтра может не случиться.
Глава 25
Стася почему-то была уверена, что на следующий же день в Медовую бухту нагрянет мать. Но она всего лишь прислала утром сообщение: «Если будет нужна помощь, звоните. Я приеду в выходные». Стася прочла его и спросила у госпожи Люси:
– Как ты думаешь, это означает, что она смирилась?
Но Люси ничего не ответила, воспользовавшись тем, что манекенам отвечать необязательно. Она только покачала рукавом кофточки.
– Вот и я думаю, что нет, – сказала Стася и побежала в комнату бабули.
Старая Ксения давно встала. Её будто подменили. Она, напевая, с улыбкой ходила по кухне, болезни словно и не бывало. На её, вчера ещё бледных щеках, играл румянец. Подвязав волосы косынкой, Ксения надела холщовый фартук и, освободив стол, насыпала на его поверхность муки. Белый порошок облаками окутывал морщинистые руки и оседал обратно. Бабушка замешивала тесто.
– Я тебе уже говорила, – подмигнула она Стасе, – в живом доме должно пахнуть хлебом. А мы с тобой пока ещё живые.
– Бабуль, – Стася присела перед ней на табуретку, поджав под себя ногу, – давай я тебе помогу.
– Нет, дорогая. Поешь да иди к Лесным ведьмам. Они тебя заждались.
– Но я боюсь оставлять тебя одну!
– Ничего со мной не случится. Обещаю, – она ласково коснулась пальцем кончика носа Стаси, отчего он стал белым.
Девушка собиралась к ведьмам, несмело поглядывая на бабулю. Она всё ещё опасалась уходить. Только когда бабушка пообещала созваниваться с ней почаще, Стася решилась.
Выйдя в сад вдруг увидела, что он наполнился новыми красками. Пришло время цветения бархатцев. Взметнувшись большими яркими кустами, напоминающими горы индийских специй на рынке, они захватили почти всё свободное пространство под деревьями. Здесь были и тёмно-бордовые цветы, почти коричневые, с жёлтой каймой по краю лепестков, и лимонно-молочные с огромными головками, и насыщенного оранжевого цвета, больше похожие на апельсинки. Стасе нравился их запах: тронешь бархатные лепестки или надломишь мясистый стебель, и они начинают источать резкий аромат гвоздичных пряностей и горькой полыни. Он долго оставался шлейфом на руках.
Стася нарвала большой букет для ведьм и, вдыхая густой аромат, пошла к лестнице.
«Сейчас моя жизнь пахнет бархатцами, – подумала девушка, – она такая же пронзительная, яркая и насыщенная».