Стася шла медленно, думая о любимом. Она радовалась, что с каждой секундой всё скорее приближалась их встреча.
Его самолёт сядет в полночь, потом ещё два часа на машине. «Я не буду спать, — думала она, — дождусь, когда он мне напишет, что уже дома».
У маяка ей позвонила Старая Ксения.
— Я задержусь, переночую у твоей мамы. Мне надо завтра с утра на приём к врачу. Сможешь ли ты зажечь маяк и не забоишься ли спать одна? — спросила она.
— Бабуля, не волнуйся! Всё будет хорошо! — успокоила её Стася.
— Тогда пиши мне СМС каждый час о том, как у тебя дела, — попросила бабушка.
— Хорошо, — пообещала внучка.
17.
После разговора Стася свернула к маяку. Ключей у неё с собой не было, но она знала, где бабушка прятала запасные. Так и есть — за кустами обнаружился тайничок с ключиком.
Стася открыла тяжёлую дверь и зашла внутрь. За жаркий день воздух в помещении нагрелся и был спёртым. Девушка не спешила домой и, чтобы растянуть время, решила подняться наверх, к открытой площадке.
Уже через несколько минут запыхавшаяся Стася открыла последнюю дверь и вышла на металлический балкон. Её встретил ветер. Но не такой, как в прошлый раз. Сейчас он был тёплым и ласковым, с запахом сухой земли и полыни.
Горизонт разделил мир на две синевы, проросших друг в друга. Внизу — тёмный ультрамарин, вверху — сияющая лазурь. И всё это царственно освещало огромное заходящее солнце. Оно проложило по морю широкую переливающуюся дорожку, которая ослепила Стасю и заставила зажмуриться. Через некоторое время девушка широко открыла глаза и осмотрелась. Море опалесцировало, словно состояло из жидкой золотой патоки. Теперь Стася ясно поняла, почему бухту называли Медовой.
Слева за лесом виднелись домики посёлка, в котором жил Стас. Справа — утёс, перелески, а вдали — Чёрные скалы, обрывающиеся в море. Пустынное место, но от этого оно и нравилось Стасе. Она опять оглянулась на посёлок, тщетно пытаясь разглядеть дом Станислава. За время его отсутствия в ней накопилось столько страсти и нежности, что она почти физически ощущала боль в сердце от невысказанности.
Стася опять посмотрела на солнце, которое почти коснулось моря. «Божественное время — закат, — подумала девушка. — Он заставляет замереть. Напоминает о времени, о недодуманных мыслях, об отложенных планах...»
Именно сейчас больше всего на свете ей хотелось признаться Станиславу в любви. Они ещё не произносили друг другу этих важных слов. Нет-нет, Станислав говорил, как Стася ему нравится, что она чудесная и необычная… Но…
«Я скажу ему главное на закате, в оранжевых сумерках, — решила она, — когда любовь самая сладкая. И даже если он не поймёт меня, слова эти осветятся последними лучами солнца и упадут в его душу золотыми искрами заката. Может быть, когда-нибудь они прорастут. А у меня будет ночь. На раздумья...»
С этими мыслями она спустилась вниз, включила огни, закрыла маяк и поспешила к лестнице.
До́ма было непривычно тихо. Стася поднялась к себе, переоделась, натянула на Люси своё платье, которое та пообещала бережно хранить до завтра, и с ноутбуком сошла на первый этаж. Есть ей не хотелось, но она всё же сделала себе бутерброд и, переписываясь с Вигой, нехотя его поглощала.
Что-то зашумело на улице. Стася, насторожившись, распрощалась с подругой и вышла на крыльцо. Так и есть — звуки извещали о том, что кто-то спускается по лестнице. Стасе стало ужасно страшно. Она побежала включать свет в саду.
— Кто там? — крикнула в темноту.
Но ей ответило молчание. Стася осторожно подошла к калитке:
— Эй, кто здесь?
На неё неожиданно выпрыгнула большая охапка цветов, из-за которой показалось счастливое лицо Стаса. Девушка бросилась к нему, они обнялись, но им мешали цветы. Тогда Стас просто кинул их на землю, схватил Стасю и прижал к себе так, словно хотел в ней раствориться.
— Знаешь, — сказал он охрипшим голосом, — кажется, я люблю тебя.
— Удивительно, но сегодня на маяке я думала, что скажу тебе это сама, — засмеялась Стася. — Но как ты оказался здесь?!
— Я не мог ждать. Узнал, что есть рейс с пересадкой, и полетел. Чтобы вернуться на пару часов раньше. И увидеть тебя.
— Пойдём, — потянула она его за руку, — я накормлю тебя.
Они собрали цветы и поднялись в дом. Стася стала накрывать на стол, но Станислав мешал ей — он обнимал её и целовал в шею. От этих поцелуев она покрывалась мурашками и её руки начинали дрожать. В конце концов, она не выдержала, положила нож, которым нарезала овощи, повернулась к Стасу, а он подхватил её на руки и понёс на диван...
Только когда они насытились друг другом, порозовевшие, с зацелованными губами, сели за стол. Они ели приготовленную Стасей яичницу, смеялись, время от времени опять целуясь, перегибаясь друг к другу через стол.