Вдруг Лидия сказала:
— Стася, прошу тебя, перед уходом сходи набери в ручье родниковой воды, — и подала ей небольшой эмалированный бидончик.
Стася вышла на улицу, и, когда Лесные ведьмы убедились, что она отошла на такое расстояние, с которого не могла услышать их разговор, они повернулись к Стасу и Лидия сказала:
— Станислав, я знаю, сколько у тебя было женщин. Но Стасенька влюблена в первый раз. Не разбей ей сердце.
— Но я тоже её люблю. И так сильно люблю впервые, — возразил он.
Ведьмам понравилось, что парень не оробел и отвечает, защищая свои чувства.
— Естественно, впервые, ты ведь ещё не любил ведьму, — сказала Висия.
— Ведьму? Она что, настоящая ведьма? Я думал, Стася шутит или выражается образно.
— Нет, Станислав, она — самая настоящая, — посмотрела на него Урсула, — и ты не обязан любить её всю жизнь. Таких обещаний мы с тебя не возьмём. Но прошу тебя, просто будь с ней честен. Обещаешь?
— Обещаю, — тихо сказал Станислав.
— Я знаю, что тебя что-то тревожит, связанное со Стасей. Ты чего-то боишься? — спросила, вглядываясь в него, Висия.
— Да. То есть нет…То есть всё-таки, — он не знал, какие подобрать слова, — она… она иногда меня пугает, потому что как будто со мной и не со мной. Я окликаю её, а она словно не слышит. Но потом, потом словно просыпается.
— Стася — ведьма, — ответила Лидия и отошла к окну, задумавшись, — она живёт в другом пространстве. Когда силы внутри неё иссякнут, тогда она застынет: замолчит, замрёт, её взгляд застекленеет... Но не трогай её. Не касайся её. Не зови её... Она просто пьёт прохладный воздух. Ест горячее солнце. Закусывает солёной волной, впитывает блеск воды... Оставь её в покое. Не задевай её утомлённой души. Сейчас она завязана ветром, переплетена деревьями, обвита небом. В неё по капле вливается жизнь... Она насытится и сама вернётся в твой мир...
— И пока она любит тебя, всю эту энергию отдаст тебе, поверь. Пока ты с ней, у тебя будут самые настоящие крылья, — коснулась его плеча Урсула. — А вот и наша Стасенька, — сказала она, увидев девушку в окно.
…Когда Стас вёл любимую по лесу к машине, она, изнывая от любопытства, спросила:
— Они выпроводили меня, чтобы что-то тебе сказать, ведь так?
— Угу, — задумчиво ответил Стас.
— Что?
— Дали инструкцию по твоему использованию, — улыбнулся он и, развернув к себе, обнял девушку. — Я ещё не говорил сегодня, как я тебя люблю?
Он смотрел на её губы и чувствовал, что теряет контроль. Это болезнь или наваждение — Стасу было уже всё равно. Немного пугало только то, что впервые он испытывает чувства, в которых запредельная сладость граничила с невнятной болью.
Раньше под любовью он подразумевал игру. Забаву, которая происходит между двумя. Начинается она с перемигиваний и переглядываний. Он и она — двое кружат друг перед другом в осторожном танце. Непонятно, кто охотник, а кто — жертва. И это будоражит и сладко щекочет натянутые нервы. Игра, которая затягивает всё сильнее, словно сложная шахматная партия. И этот спарринг всегда выигрывал он, удаляясь и испытывая к побеждённой сопернице лёгкое сочувствие, которое оставляло на душе горьковатый след сожаления, но приятный привкус триумфа. В этой хитрой игре он достиг совершенства. Однако со Стасей всё было иначе.
Да, он был со многими женщинами. У него всегда был выбор, и он думал, что к 25-ти годам его ничем не удивишь… Но когда вчера они купались в море, Стася повернулась к нему спиной, и он увидел её хрупкие лопатки, они показались ему крыльями ангела. У него тогда потемнело в глазах. Она вся была как ангел — чистая, бесхитростная и открытая в своей любви, которую щедро, без оглядки дарила ему, ничего не требуя взамен. Она просто доверяла, повернувшись к нему в своей наготе, оголив вместе с телом и душу. И отчего-то Стасу впервые хотелось не показывать её всем, как тех, остальных, а затаить, уберечь, спрятать от чужих глаз...
18.
Стас ловко вёл машину по неровной дороге, а Стася пыталась расспросить его о родителях.
— Да что о них говорить? Отец всю жизнь проходил в море, мать работает в администрации. Они хорошие люди, тебе понравятся, — успокоил он её.
Уже через полчаса Стася убедилась в правоте его слов, когда они подъехали к небольшому уютному коттеджу, спрятанному от посторонних глаз за деревьями. Родители Стаса действительно оказались добродушными людьми. Они приняли девушку очень ласково; видя, что она стесняется, не досаждали ей расспросами, проявив дипломатичность. Отец был немногословен — просоленный морем, он умел молчать. А мать Станислава любезно показала подруге сына дом и свои вышивки, которыми она увлекалась с давних времён. Потом они все вместе пили чай на задней веранде, и Стася совсем расслабилась.