Ксения угасала. Она догорала, будто потухающий в темноте костёр. Порой ты ещё видишь языки пламени, что внезапно вырываются из покрытых оранжевой сеткой углей и тут же гаснут. И с каждой минутой от костра всё меньше тепла. Всё чернее ночь вокруг. Всё тягостнее на душе.
Только бабушкины серые глаза оставались тёплыми и живыми, как раньше. Но взгляд её порой тоже застывал, устремлённый на что-то невидимое, словно она уже витала в ином крае. Будто ей кто-то махал оттуда, и тогда она тихо улыбалась, посылая этот взор вглубь себя...
Однажды, когда они остались со Стасей одни в палате, Ксения обратила к ней глаза, полные слёз, и прошептала:
— Если ты не увезёшь меня завтра, я уйду сама. Пешком... Я буду идти и, может, упаду замертво. Но упаду у маяка. Почему вы отобрали у меня дом? Почему вы не слышите меня? Ведь я ещё жива... Стася, здесь меня травят. Они лишь думают, что лечат. Но я здесь умру раньше чем там, у себя дома...
У Стаси сжалось сердце. Она смотрела на белую обескровленную бабушкину руку, обтянутую тонкой пергаментной кожей, сквозь которую виднелась каждая вена. Девушке было страшно заглянуть Ксении в глаза. Что делать? Как быть?
Стася тяжело вздохнула и, наконец, сказала:
— Хорошо. Я попрошу Стаса. Он приедет за нами после обеда, когда будет пересменка. Соберись и жди. Я увезу тебя домой.
— Правда?! — Ксения привстала и заплакала. — Правда?! Я вернусь домой?!
— Да. Обещаю, — тихо, но твёрдо сказала Стася.
Она договорилась со Станиславом, придумав план. Потом подготовилась к побегу: собрав бабушкины вещи, засунула сумку с ними под кровать.
Утром Стася дождалась ухода матери и, как только за ней хлопнула калитка, вскочила и стала действовать.
Она выволокла сумки на крыльцо, написала Агнии записку: «Мама, прости, но мы возвращаемся домой. Бабушке там будет лучше», прикрепила её на видное место в столовой. И стала ждать Станислава.
Вскоре он подъехал. Загрузив сумки в машину, они поехали за Старой Ксенией в больницу.
Станислав остался в салоне ждать, а Стася направилась к больничному корпусу. В палате кроме Ксении опять никого не было — все ушли на процедуры. Стася быстро вытащила из сумки платье и ботиночки для бабушки, помогла ей переодеться и, поддерживая за локоть и талию, повела к выходу.
Они почти вышли на улицу, как вдруг открылась дверь и навстречу им шагнул доктор Петер.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, Стася видела, что Петер всё понял. Он уже сделал шаг в сторону, позвать медсестру, но девушка умоляюще помотала головой. Из комнаты, предназначенной для врачей, кто-то вышел, и доктор Петер судорожно схватил обеих беглянок и втолкнул в ближайшую палату. Она оказалась пустой.
— Вы что творите? — нервно зашептал он Стасе, прислушиваясь к шагам в коридоре.
— Я прошу вас! Разрешите нам уйти! Разве вы не видите, что ей здесь плохо? — так же шёпотом стала объяснять ему она и заплакала в отчаянии.
— Вот только рыдать не надо. Вы совершаете преступление. А вы, пани Ксения, понимаете что делаете? — строго говорил врач.
— Отпустите вы меня, — устало произнесла Ксения, осев на ближайшую кровать. — Разве можно лечить против желания?
— Но с болезнью надо бороться. До конца, — тихо возразил Петер, — это битва, которую мы не выбираем. И всё же мы должны биться. До победы.
— Эта битва давно проиграна, — махнула рукой Ксения, — и вы прекрасно об этом знаете. Чего тут лукавить? Так зачем издеваться над тем, что осталось от меня, заставляя бороться в войне, в которой я не желаю участвовать? Я просто хочу уйти. Туда, где мне хорошо. А вы заставляете меня умирать там, где мне плохо. Вот и вся мораль...
Петер с минуту молча смотрел на них, принимая решение, потом сказал:
— Это ужасно, то, что я сейчас делаю, но... Уходите. Только уходите через чёрный ход, он находится в том же крыле, где кафетерий. В главной аллее сейчас много врачей, и вас обязательно увидят. Сюда идёт комиссия. А ещё, — он достал из кармашка блокнот, что-то написал, вырвал листок и протянул Стасе, — вот рецепт на сильнодействующее лекарство. Оно сможет заглушить боль. Когда она появится. Прошу только об одном — я вас не видел. Иначе мне грозит увольнение.
— Да-да, — закивала Стася, — спасибо вам, доктор Петер!
Она подошла, от души крепко обняла его и поцеловала в щёку. Петер, покраснев, шмыгнул носом. В тот момент он был похож не на солидного врача, а на растерянного вихрастого мальчишку.
— Идите сейчас, иначе потом будет поздно, — пытаясь придать голосу строгость, сказал он.
Уже через полчаса Стася, Ксения и Станислав неслись по ухабистой дороге за городом. С каждой минутой Ксения оживала всё больше. Она открыла окно и высунула в него руку, ловя ветер. Её седые волосы на висках развевались. На лице появилась спокойная улыбка.