Станислав погладил Вигу по волосам. Он видел, как она хочет ему понравиться. Он знал это давно. Конечно, Вига была доступной и легкомысленной, но какая же у неё аппетитная грудь. А тоненькое, невесомое платьишко так приятно вре́залось в её тело, которое подрагивало рядом с ним, как вытащенная на берег рыба.
Он не любил её ни капли, но сейчас от неё исходила такая животная магнетическая волна, что парень смотрел на неё как заворожённый. Она ласкала взгляд и будоражила тело.
Вига тоже его не любила, но этот золотоволосый бог волновал её сердце с тех пор, как она увидела его со Стасей. Все красивые мужчины до этого были только её и смотрели с желанием исключительно на неё, один лишь Стас — нет. Никогда она не чувствовала такой сильной ревности, как при виде Станислава, держащего её подругу за талию…
Вига, не дождавшись от парня действий, встала и медленно расстегнула платье. Под ним ничего не было.
Стас тоже поднялся. Какое-то время Стася видела, что он стоит, покачиваясь словно пьяный. Казалось, он задумался.
«Беги! Беги от неё!» — кричала ему про себя Стася, не в силах открыть рот.
Но он её не услышал. Он подхватил Вигу и понёс вверх по ступенькам на «палубу» кафе. Вниз к Стасе упало платье подруги. Оно соскользнуло со ступеней и накрыло ей лицо. Девушка судорожно вдохнула. Ткань пахла духами, которые она подарила Виге на день рождения.
Стася выбралась из ловушки. Она стояла раздавленная и потухшая. Сердце стремительно оборвалось с огромной высоты и разбилось вдребезги на мелкие кусочки, изрезав душу.
Сначала Стася хотела подняться в кафе, но понимала, что увидит там, и не могла сделать себе ещё больнее. Силы вмиг покинули её. Она развернулась и, прихрамывая, пыталась бежать от этого места, но двигалась, словно в замедленном сне. Она плакала и отчаянно хваталась за всё, что попадало под руки, лишь бы не упасть замертво. Она чувствовала, что тело не слушает её команд.
Вы видели подбитых на охоте птиц? Когда они, трепыхаясь, из последних сил, пробуют взлететь. Чтобы вернуться в гнездо. Чтобы всё было как прежде. Но как прежде уже никогда не будет. Они лишь окрашивают землю алым и бьются об неё, бьются, пока не замрут навсегда в страшном и грациозном изломе крыльев. Вот такой сейчас была Стася.
У неё зазвонил телефон. Она автоматически достала его и приложила к уху.
— Стася, ты чего звонила? — услышала бодрый голос матери.
— Волновалась за бабулю. Приснился страшный сон, — потухшим голосом ответила девушка.
— Не волнуйся, Стася. Я только что от неё. Ей делали капельницы. Сейчас она спит.
— Хорошо. Спокойной ночи, мама...
— Спокойной ночи, дочь. Ой, — вспомнила Агния, — кстати, мне тут на работе рассказывали про родителей твоего Станислава. Очень приличные люди. Ты когда его приведёшь в гости?
— Мама... Никогда... Он умер.
— Как?!! Когда?!! Что случилось?!
— Он... для меня... умер...
— Тьфу, дурочка. Разве с такими вещами шутят?! Поссорились, видимо? Ну, помиритесь.
— Вряд ли, — Стася села прямо на поребрик, потому что больше не могла стоять.
— Ой, не усложняй. Ладно, спи. Без тебя хлопот масса, — закончила разговор Агния.
— «Не усложняй», — тускло повторила Стася сама себе.
Она еле встала и поплелась домой. И только Арон, сидящий на ветке рядом, видел, что с её крыльев стекают кровавые струйки, смешиваясь с дорожной пылью и оставляя чёрный след. Арон грустно каркнул, тяжело поднялся с ветки и полетел.
Уже через полчаса он стучал в окно Лесным ведьмам.
Лидия, привстав, сказала Урсуле, лежащей на соседней кровати:
— Открой Арону, он принёс плохие вести.
Урсула подошла к окну и вместе с Ароном впустила в дом лесную влагу. Пахло болотом, прелой листвой, и весь лес пропитался Стасиными слезами.
— В такие моменты иной раз я хочу быть слепой, — тяжело вздохнув, сказала Урсула, — просто слепой, как другие люди. Ничего не чувствовать, не осязать и не видеть...
— Мы все это знали, — подошла к ней Висия в белой сорочке и печально положила голову ей на плечо.
— Мы должны ей помочь. Пойдёмте к ней навстречу. Через час она выйдет к пустоши.
Пока Висия и Лидия собирались, Урсула разожгла очаг.
— Что варить? — спросила она у подруг. — Если Вечное забвение, то к утру ей станет лучше, но оно сожжёт и то тёплое последнее, что связано с Ксенией. Или всё же — Временное облегчение? Но от этого боль просто размоется огромным глубоким синяком на душе...
— А что варили вы мне? — спросила, одеваясь, Висия.
— Вечное забвение. Но ты практически умирала от любви. Ты помнишь? — сказала, надевая плащ, Лидия.