— Не паясничай! — скомандовал Александр. Айгуль же, привыкшая к выходкам сына, не обратила на это внимание и продолжила.
— А это наш младшенький сынок Ванька.
Ванька тут же протянул мне руку для пожатия и улыбнулся во все свои молочные зубы. Он был копией своего отца: светло-русые кучерявые волосы и большие зелёные глаза
— Мне очень приятно с вами познакомиться. Хотелось бы ещё раз поблагодарить вас за то, что приютили меня у себя на какое-то время.
— Так поступил бы каждый советский человек честный перед собой и собственной совестью — произнёс серьёзно Александр, а затем добавил более мягко — Мы будем рады помогать тебе и дальше, надеемся, что в скором времени ты поправишься и твоя память восстановится.
— Ну, приступим к ужину — воскликнула Айгуль, хлопнув в ладоши.
Ужин вышел на славу: простой, сытный и по-домашнему вкусный. Эта тёплый вечер пробудила во мне чувство ностальгии. Я будто вернулась в те безмятежные дни, когда заходила к бабе Марине в гости. Мы так же собирались с её внуками в этой самой беседке, делились новостями, смеялись над пустяками. В те вечера я по-настоящему чувствовала себя счастливой.
Я всегда с тихой завистью смотрела на эту большую, шумную семью — такой, о какой можно только мечтать. Но сегодня, сидя среди их дружного круга, я особенно остро осознала горькую правду: как бы тепло они меня ни принимали, как бы ни относились ко мне — это не моя семья. Их общие шутки, их воспоминания, сама их кровная связь лишь подчёркивали, что я здесь чужая.
Быстро наступила черная ночь. Айгуль поспешила укладывать Ваньку. Александр включил телевизор и устроился на диване. Маринка попрощалась со всеми, сказав, что очень устала и пошла спать. Мне выделили комнатку Ваньки, а его самого переселили в комнату к родителям. Но он не капельки не расстроился, а мужественно поделился со мной комнатой. Она была маленькой, но очень уютной. Малыш спал на обычной, железной, пружинистой кровати, на которой в ряд расположились плющевые игрушки. Здесь и синий заяц, и коричневый медведь, и кот с длинными усами. Но лишь одна игрушка вызвала во мне волну трепета. Я присела на край кровати, взяв в руки ушастого чебурашку. Сразу вспомнилось, как мы с дедом любили пересматривать этот мульт. Хотя, он больше любил «Ну погоди». Я сжала игрушку в объятья, рухнула на бок и тихо заплакала.
Вскоре дом погрузился в абсолютную тишину. Луна за окном мерцала, привлекая своим светом. Я встала с кровати и выглянула в окно. Нога больше не болела, поэтому я могла спокойно выскользнуть из дома. Пришлось приложить усилий, чтобы отодвинуть оконную раму и открыть проход к бегству. Перекинув туловище, я выглянула вниз, расстояние до земли оказалось приличным, ко всему этому опасности добавляла ещё и груда камне прямо перед окном. Прыгнуть даже с моим крепким телосложением было бы опасно. Тем более тело было физически не подготовлено из-за недавних событий. Сев на подоконник, я свесила ноги вниз. Сделав упор на руки, аккуратно спустила ноги. Когда те достали носочками земли, я спрыгнула. А затем, согнувшись, я тихо прошла вдоль окон и вышла за забор.
Деревня погрузилась в глубокий, безмолвный сон. Ни одного огонька в окнах, ни единого звука. И в этой тишине я разглядела то, от чего сжалось сердце: дома, что в моём времени стояли с выбитыми окнами, покривившиеся и забытые, — сейчас сияли свежей краской, их палисадники утопали в цветах. За ними ухаживали, их любили, в них кипела жизнь.
Смотрела на эти ухоженные фасады и знала: их ждёт горькая участь. Их покинут. Они останутся один на один с дождём и ветром, будут медленно разрушаться, превращаясь в призраков прошлого, никому не нужные руины. Эта мысль была невыносимой — видеть жизнь, зная её конец
— А ведь дом деда тоже — сами прошептали мои губы. И они были правы. У меня не будет возможности часто приезжать в деревню, да это будет и ненужно. Что мне делать в том месте, где каждый угол напоминает об утрате? Он будет стоят один, никому не нужный, разбитый и потрёпанный, а потом и вовсе развалиться. А если продать, то у дома начнётся новая жизнь. Он обретёт новых хозяев, которые поселятся в нём, наполнят своим уютом и своей историей. Возможно, я поспешила, решив, что не буду продавать дом. — Думала только о себе и своих чувствах. Эгоистка. — с этими размышлениями я дошла до озера.