— Твой голос мне кажется знакомым.
— Несколько дней назад я шел вдоль берега, когда заметил тебя — деликатно произнес он, стараясь не навредить своими словами.
— Спасибо — отчего-то я произнесла это шёпотом, чуть слышно. Но он услышал.
Солнце уже почти вышло из-за горизонта, освещая землю. Я вспомнила тот день, представила какой переполох устроила. Почему-то пыталась понять, что чувствовал этот парень, когда увидел на берегу незнакомую девушку без движений. И чтобы сделала я, оказавшись на его месте. Сориентировалась? Не испугалась? Не поддалась бы паники?
— Что ты делаешь здесь так рано? — спросил он, толи специально толи от смущения совершенно не смотря в моё лицо.
— Я и сама не знаю. Я просто захотела прийти сюда, искупаться. У меня это с детства. Привычка.
— Марина говорила, что ты потеряла память.
— Дааа — протянула я, осознавая. — Так и есть. Просто что-то нельзя вынести из памяти, даже самой страшной амнезией. Видимо в моём случае - это привычка купаться по утрам в водоеме. А что здесь делаешь ты?
— Здесь спокойно. И мне хотелось поиграть. — Его пальцы коснулись скрипки с такой нежностью, будто это было живое существо. Он развернулся в мою сторону, но взгляд его по-прежнему был прикован к инструменту. Это дало мне возможность рассмотреть его получше. Черты его лица были удивительно гармоничны - тот редкий тип мужской красоты, что запоминается надолго. Прямой, четко очерченный нос выдавал в нём спокойный и волевой характер. Фарфорово-бледная кожа контрастировала с иссиня-черными волосами, а на скулах лежал лёгкий, едва заметный румянец. Мой взгляд скользнул ниж и задержался на тонком, почти изящном шраме, рассекавшем его верхнюю губу.
Он, казалось, почувствовал моё внимание. Поднял глаза, и наши взгляды встретились. Глаза цвета ясного неба, пронзительные и светлые, сияли в лучах солнца. Смущённо улыбнувшись, он бережно уложил скрипку в чехол, и в этом движении была какая-то особая, бережная грация.
— Мне пора, было приятно познакомиться. До свидания.
— И мне, пока.
Он ушел. Я осталась одна и почему-то желание купаться пропало. Я осталась сидеть, наблюдая за рассветом, который подходит к концу.
Почувствовав небольшой голод, я поняла, что пора возвращаться домой. Хоть солнце сияло уже на небе, на улицах поселка было тихо, лишь самые кропотливые хозяева выгоняли коров в стадо. Я почти подошла к дому, но на расстоянии пары метров остановилась. Возле калитки крутился знакомый силуэт. Гладко выглаженная синяя рубашка и погоны служили этому силуэту отличительной чертой.
«Ну конечно, это по мою душу» — подумала я и смело, хотя совершенно нехотя, пошла прямиком к моим мучениям.
— Юрий Петрович — крикнула я, в паре шагах от товарища полицейского. Он тут же обернулся, не ожидая встретить меня на улице — Доброе утро. Я так понимаю вы ко мне?
— Доброе утро, Ада Андреевна. Верно понимаете, к вам. Не желаете немного прогуляться?
— Прогуляться? — усмехнулась я — Юрий Петрович, вы пришли ни свет ни заря, чтобы прогуляться со мной?
— А, почему бы я нет
— Что вам действительно нужно?
— Кхм — Юрий Петрович резко выпрямился и прокашлял горло — Есть разговор. Присядем? — он указал на лавочку соседского двора, предлагая мне присесть. Я послушалась, и он сел тут же за мной. — Даже и не знаю с чего начать
— Начните хоть с чего-нибудь, а то так и будете продолжать мямлить — вся эта ситуация почему-то забавляла меня. Юрий Петрович выглядел довольно мужественно и взросло, и такое неловкое поведение было как будто бы совершено ему не свойственно.
— Кто мямлит? — сквозь зубы проговорил он, выпучив на меня глаза. И видимо это невольное замечание, привело его в чувства. Он выпрямился, поправил рубаху и сказал прямо, твердо, будто и не было только что этого неудобства — Вы были правы.
— Права? Насчет чего?
— Насчет самоубийцы. — сморгнув верх, продолжил — который, как оказалось, не является таковым. Приношу вам свои извинения.
Внутри тут же вспыхнула искра - предвкушение новой тайны всегда действовало на меня как магнит. Да и, признаться, его извинения мне польстили. Вряд ли человек с такой гордой натурой, как Юрий Петрович, разбрасывался ими налево и направо. Слишком уж прямолинейным и уверенным в себе он всегда казался. Теперь я понимала: ему потребовалось время, чтобы собраться и произнести эти слова. Признать собственную неправоту для него редкое и оттого особенно трудное испытание.
— Спасибо, я рада, что вы извинились.