Арахна повернулась под ее усилием лицом и сквозь слезы прошептала:
-Я знаю…мама и папа не вернутся.
Мари попыталась возразить, но осеклась сама и обняла девочку, успокаивая. Арахна в первый раз за много дней плакала, не скрывая своих слез.
Позже, когда Арахна успокоилась, уже к утру, Мари попыталась ей объяснить:
-Твои родители нарушили закон и должны…понимаешь, мы не выбираем.
-Они совершили что-то плохое?
-Да, детка. Те, кто совершают что-то плохое, должны ответить за это.
-Кому?
-Народу. Закону. Королю. Всем!
-А что они совершили?
-детка, тебе лучше этого не знать…
-А если я совершу что-то плохое? Как я узнаю, что это плохое? А если я уже совершила что-то плохое?
Мари терпеливо разъясняла. Занималась заря, до этого у нее был тяжелый день, но она терпеливо отвечала на вопросы, говорила с Арахной так, как говорила бы со взрослым человеком.
-А если плохое изменится? – спросила вдруг Арахна.
-Прости?
-Если то, что я сделаю сегодня, будет потом плохим?
И вот здесь Мари уже не нашла ответа. Она была свидетелем того, когда благие дела становились преступлениями, когда были перевороты…их король, да будут дни его долги, казнил всех, кто поддерживал его старшего брата в очереди на трон. Кроваво они поработали. Но Мари не стала говорить об этом и больше не стала говорить…
***
Арахна была тихой. Она сидела в зале, как мышка, стараясь не обращать на себя внимания, но, между тем, Коллегия Палачей, которая скучала в рутине обычных дел, ожила с ее присутствием и не давала ей тишины.
Всем пришлось менять свои привычки. Паэн теперь не мог оставлять рабочий инструмент и одежду в пределах ее видимости. Не потому что она бы посмотрела, а потому что ему самому не хотелось разрушать хрупкий и светлый мирок этой девочки. Также приходилось следить за речью. Никакой брани в пределах слышимости Арахны, никаких грязных сплетен и обсуждений, никаких споров о работе.
Арахна не показывалась из комнаты Мари долгое время, пока не обвыкла. Потом Регар пытался уделять ей все свободное время, пока не понял, что и другие его коллеги готовы заниматься и развлекать Арахну. Тогда он выдохнул спокойнее, хоть и ждал с тревогой вопроса о родителях.
Но Арахна молчала. Мари обнимала ее по ночам, когда Арахна уже засыпала, от этого девочка просыпалась, но лежала тихо-тихо, боясь, что теплые руки женщины исчезнут.
Разум Арахны был гибким. Она обживалась, она училась жить по-новому. Она существовала теперь так, как будто бы ничего не произошло в ее жизни, но Регар видел ее внимательный и тоскливый взгляд и понимал, что бесследно потрясение детства не пройдет.
К тому же, в самом деле, пришлось думать о ее будущем. Изидор взялся учить девочку необходимому, он всегда много читал, и теперь его книги разделяли учебой для Арахны, заменяя ей воспоминания о старой жизни, о маме и папе. О доме.
Легче всего Арахне давались история и языки. Потом она прочла в какой-то книжке про законы, про то, все люди следуют им и прицепилась ко всем палачам, не веря:
-Все люди следуют законам?
-Да, все, - терпеливо отвечал Паэн.
-Все на земле?
-У всех разные. Но у всех они есть.
-А как они узнают о законах? – недоумевала Арахна. – Где-то висят?
-Э…- Паэн никогда не задумывался об этом. – Ну… да. Их читают.
-А если человек не умеет читать, он не виновен в нарушении закона? Он ведь не знал!
Паэн потел, мучительно краснел и передавал очередь Фалько. И уже тот объяснял, что есть люди, которые объявляют новые законы людям, сообщают им, что теперь незаконно.
-А как это удержать в памяти? – спрашивала Арахна. – Человек помнит много и все законы?
Теперь краснел и бледнел уже Фалько и передавал очередь Изидору, а тот объяснял, что законы есть разные. Есть общие, есть законы богов – законы Луала, есть законы о земле, о морской торговле, в армии, о торговле общей…и все они записаны в специальном своде.
-А как создать закон? – Изидор пускался в новые объяснения, рассказывая о министрах, о главах Коллегий, что предлагают закон.
-А если нарушить закон?
-Наказание.
-Какое?
-Ну…разные. Все законы разные. Есть наказания смертью, есть клеймо. Да и смерть разная и…
-Прекрати! – вступалась Мари. – не слушай его!
Но Арахна слушала и спрашивала:
-А смерть – это больно?
Мари и Изидор переглядывались и сдавали Арахну на попечение Регару, предоставляя ему возможность и необходимость объяснений.
А тот объяснял:
-Палачи – это самые милосердные люди. Палач должен карать так, чтобы было меньше боли. Кара публичная, чтобы предостеречь других людей от нарушения законов.