То будет тогда
После столько столетий все, что было, как всегда... Вроде бы осталось прежним, но многое узнать было уж нельзя, радоваться этому или нет, как поступить?.. Подскажи мне!.." - Такими были первые мысли небольшого создания по имени Рахамим (никто в спящем городе не заметил его, с огромными крыльями и белыми одеждами, упавшего крошечной звездочкой)...Навстречу ему проносились... так похожие на него существа, но какие-то все ж, кажется, далекие, под покровами зонтиков, одеял, телефонов. Перышки кончиков восьми крыльев, сотканных из света, бесконечно-мягкого и теплого его осторожно-вопросительно нащупывали воздух, пропитанный разными словами, мыслями, следами поступков...Все, даже самые маленькие из них хотели казаться большими, важными, неповторимыми и единственными, рассыпая в этих целях друг перед другом непонятные разноцветные квадратики, обмениваясь ими на другие разные непонятные штучки, впечатления и ощущения.Рахамим осторожно прошелся вдоль улиц и потрогал кончиком крыла... их, теперь почему-то выброшенные и забытые - куклу, часы, брошь... Точно такие же (ну может, чуть иных форм или цветов) в тот же миг привлекали толпу, что в стремлении за ними мешала друг другу и топтала саму себя. "Ну что ж вы так?" - снисходительно-сожалея вздохнул он.Тем временем тишина полуночного города, робко просящаяся сквозь мчащийся гул проезжающих машин и торопящихся заманить собой рекламных слоганов, прошелся дождь, в котором утопал тоненький писк... Юноша поспешил обнять крыльями крошечного щенка, болеющего и голодавшего. Он вырастил из частички одного крыла три зернышка и, вытерев им слезки малышу, положил в маленький беззубый ротик - затянулся тотчас лобик крохи, он забыл все свои беды и сыто и счастливо уснул, прижавшись носиком к лучикам перышек.Уложив щенка в безопасное место и положив позабытую кем-то игрушку для него, он тотчас устремился в другое место, как можно скорее...В укрепленном и теплом, даже роскошном доме, горел везде свет, кипело движение, кроме одной комнаты, где спала маленькая девочка. закравшаяся тень маленькой паутинкой незаметно и спеша к ней в кроватку. Юноша быстренько отворил окно и протиснулся к ней.В этой паутинке, казалось, не было ничего, кроме концентрации темноты, но видел только он в ней незримых паучков, что сеяли капризы, обиды, зависть, и другие не очень полезные для даже спящего, что в будущем могут толкнуть на колесо путаницы и обмана, что захватит сначала вроде безвредно, а потом губительно... Он встал впереди девочки и расправил крылья, и они, мягкие и легкие, вместе с тем были тверже кремня, и три стрелы выпустились в паутинку - она исчезла и прошла у девочки тревога, грусть и она ощутила счастье и покой; он погладил крылом и тихонько покинул комнату, закрыв за собой окно.Он продолжил идти по улицам, ощущая на крыльях первые, чистые снежинки, немного удивляясь, какой красивый и белый мир становится, и как, увы быстротечно это состояние... Юноша все больше и больше погружался в разные мысли, но вместе с этим - старался не забывать рассматривать и искать, роняя три перышка в замерзшие ветки у ног дремлющего махонького старого кустика, немного изрезанного, поломанного, никем не замеченного, кроме него… Он зарастает, крепнет и… снова покрывается молоденькими причудливыми цветами – словно полупрозрачные чуть светящиеся бабочки, неслышной песенкой говоря «спасибо»… небольшому созданию по имени Рахамим (никто в спящем городе не заметил его, с огромными крыльями и белыми одеждами, без слов говорившего самому себе и нам: «Подскажи мне!»)…
Это было сейчас
Это было сейчас
Прожив еще несколько столетий, мир совсем не изменился. Даже если он и стал сверкать технологиями, которые призваны облегчить жизнь, он только вернул цивилизованную жестокость и усложнился.Из-за этого на половине всего боящихся и стремящихся ко всему (или уставших от всего) отражается гнев Создателя к не всегда великодушным и творческо-благим делам другой половины – умеющих, жадных и знающих.И как Ему не хотелось, пришлось обращать внимание на вконец изменившийся мир все же сохраняющими их жизни ураганами, штормами и пожарами.Но светлейшее сердце понимало, что бедные люди, увы, болеют, и болеют они чрезмерными знаниями, доступом ко всему, посредственностью и нежеланием смотреть внутрь себя.А как раз там находились все пороки – безразличие, тщеславие, страх. Злоба, алчность….Ну неужели люди, при своем круге существования настолько ограничились умом, чтобы не исправить свои же недостатки?Жаль, что ответа на этот вопрос все искать не приходилось достаточное время: природа все ныла под гулом машин и ракет, животные пугливо прятались в недоступные места населения, дрожа от простого щелчка аппарата, а об молчаливых растениях и говорить нечего – они с тихой покорностью отчаянно покидали насиженные места от топоров дровосека.Творцу было очень жаль людей, которые, если окончательно обезобразят мир генно-техническими мутациями, вынудят Его лишить их последних отголосков светлого мира.Еще было грустно от того, что за слепящими огнями городов они почти разучились отличать черное от белого и радостными толпами бросаются на все вновь заявившее о себе, совсем не оглядываясь назад – на труд и подарки прошлого.Как и мужское (в грубой порции), и женское (в алчной порции) население страдало одной навязчивой хворью – липким полоумием, так и потомки их не могут никак вылечиться от ненормального желания все попробовать, не ограничиваясь ничем.К Его жалости даже выжившие сквозь несколько эпох мимолетного безумства страдали придирчивостью и манией перечить, навязывать свое мнение.Он верил, что стоит только подтолкнуть всех их к размышлениям, как все их беды исчезнут.Потому послал сквозь века Ученицу и маленького Наставника, посоветовав перед этим неусыпно следить им друг за другом.И совсем не напрасно: всюду в городах стало темно и опасно, несмотря на обилие неона.- Глупость какая – восхищаться равнодушным электричеством так же, как и солнцем! – изрек Наставник, протягивая свои маленькие ручки, чтобы вытащить розетки провода.- Увы, почти все приводит в движение именно оно! – вздохнула Ученица, удерживая его на руках.- Ну пусть тогда они привыкнут к тому, что всякое движение несет радость и усилия – заглянем в их скопище труда! – предложил тот, чистосердечно фыркая на электрические кукольные до невозможного рожицы.- Как скажете, Наставник! – робко ответила Ученица и, подбирая полы своего одеяния, пошла просто вперед, бережно унося его в руках.Чуткий маленький мальчик с голубыми глазками и золотыми кудрями, именующийся Наставником, был опечален, что его естественная мудрость почти никому не пригодилась!Ведь он советовал убрать дороги, чтобы росло больше деревьев – ему возражали: «А как без машин жизнь проживать?».Он просил выпустить из зоопарка на волю зверей или хотя бы не держать их в таких стесненных условиях - ему ухмылялись: «да к чему они нам?».- Похоже, в глубине души они еще помнят ответственность и элементарное умение ценить, - глубокомысленно заявил Наставник, немного разочаровавшись после путешествия по очередной улице, - но что-то их удерживает, может, убеждения, может, принципы жизни… Надо бы проверить, как пороков к жизни готовят! Давай найдем место, где их обучают.- Конечно, Наставник! – тихонько согласилась Ученица и пошла было искать это место, но остановилась и плачуще-извиняющимся от рвения голосом заметила:- Но Наставник мой, я не знаю этот мир достаточно хорошо, чтобы искать в нем пути!....- Пути сами найдут путника… - поспешил было возразить тот, но поглядев на виноватую улыбку девушки, боящейся уронить его, заметил:- Впрочем, язык наш – помощник наш. Нужно просто поспрашиватьдорогу…- Наставник! – внезапно бодро и почтенно произнес голос сзади. – Позволь я вновь предскажу долю жителей этого мира и тем самым помогу вам.Ученица испуганно вздрогнула и обернулась: перед ними стоял Иосиф, верный друг и советник Хранителя Времени, который иногда появляется в центре немаловажных событий. Что Наставник знал и потому осведомился:- Рад, что ты не бросил нас…. Но почему решил появиться именно тут? Ведь это место сонное и нигилистическое какое-то…. Тебе не о чем волноваться!- Позвольте не согласиться с Вами, Наставник! – мягко возразил тот и поддался вперед. – Как известно затишье – предвестие бури! А буря грянет, и слепая, немилосердная…- Всегда радовала твоя честность! – тепло отозвался малыш, нехотя восседая на руках Ученицы. – Но почему ты в этом уверен? Где эти очаги бури?- Как раз там, куда Вы направляетесь! – с энтузиазмом ответил тот и, уважительно, с трепетом пропустив вперед Наставника и Ученицу, с готовностью принялся указывать им путь.А путь лежал через … миролюбивого вида здание, являющееся школой. Светлое и спокойное выбеленное здание неожиданно открыла для незаметно вошедшей туда троицы с удовольствием дерущихся и швыряющих в друг друга грубые слова мальчишек, развеселых и хихикающих девочек, усталых и разочаровавшихся в судьбе взрослых.Переживая шок, Иосиф с Ученицей успели обнаружить, что дети, совсем не догадываясь, кто к ним пожаловал, подходили к Наставнику и обидно пихали его, показывали на него пальцем, обзывали.А тот лишь обеспокоенно спрашивал их, как они усели подхватить «все глубочайши