Иркат хорошо знал психологию своих деревенских вояк.
Привыкшие к иерархическому порядку, арабы во всем следовали своему предводителю, боготворили его и беспрекословно ему подчинялись. Под руководством способного военачальника они могли показать чудеса храбрости. Однако, лишившись вождя, они тут же терялись и превращались в нестройную, неуправляемую массу. Именно так и случилось, когда Иркат был ранен. Газит и его бойцы, готовившиеся к новым атакам арабов, вдруг увидели, что те оставляют поле сражения.
Феллахи возвращались домой, в свои деревни. К утру 5 апреля в лагере осаждающих было не больше ста человек. Евреи удерживали Кастель.
Между тем иерусалимский гарнизон Ҳаганы не мог выделить достаточно людей, чтобы послать их в подкрепление Газиту (лучшие бойцы покинули Иерусалим, чтобы принять участие в операции «Нахшон»). Давид Шалтиэль попытался договориться с командирами Эцеля и Лехи о том, чтобы предпринять совместную атаку на каменоломни в селении Цуба: такая атака могла бы ослабить арабское давление на Кастель и Моцу — еврейское поселение, расположенное ниже Кастеля.
Сначала командиры Эцеля и Лехи и слышать не хотели о том, чтобы помогать Шалтиэлю. Но в конце концов они согласились обсудить положение Ҳаганы при условии, что Ҳагана обеспечит их достаточным количеством винтовок и гранат. Ни Эцель, ни Лехи отнюдь не горели желанием принять участие в атаке на Цубу. Йеҳошуа Зетлеру, командиру Лехи, и Мордехаю Раанану, командиру Эцеля в Иерусалиме, оружие Шалтиэля нужно было для того, чтобы обеспечить себе эффективную победу, которая могла бы продемонстрировать еврейскому Иерусалиму их военный потенциал. Объектом атаки, которая, по их мнению, должна была принести им такую победу, Эцель и Лехи выбрали поселение каменотёсов на западной окраине Иерусалима — деревню Дейр-Ясин.
Операция «Нахшон» началась в девять часов вечера 5 апреля.
Первые отряды атакующих быстро заняли покинутую англичанами военную базу и две арабские деревни в зоне, прилегающей к тому месту, откуда должны были отправиться автоколонны на Иерусалим. Отряды второй линии двинулись к ущелью Баб-эль-Вад и завладели холмами, возвышающимися над дорогой.
Арабы оказали яростное сопротивление. Деревни Сарис и Бейт-Махсир отразили нападение евреев, но тем удалось занять позиции между деревнями и дорогой. Находившаяся восточное деревушка Кастель уже раньше была захвачена Ҳаганой, но арабы атаковали еврейское поселение Моца. В целом, несмотря на отдельные задержки, операция шла успешно. К полуночи Ҳагана уже контролировала въезд в ущелье Баб-эль-Вад и его фланги. Из штаба поступил приказ отправлять первую автоколонну.
Вскоре после полуночи автоколонна вышла из Кфар-Билу. Она шла с тёмными фарами: Бар-Шемер лично проследил за тем, чтобы его люди вывинтили все лампочки из фар, и ни один огонёк не мог выдать движение машин по дороге арабским снайперам. Глядя на угрюмые, испуганные лица шофёров, которых он недавно бесцеремонно похитил, Бар-Шемер думал:
«Если бы взгляды могли убивать, я был бы мёртв».
Ехавший в головной машине Гарри Иоффе услышал, как о металлический корпус его новенького «форда» выпуска 1947 года лязгнули три пули. «Дай Бог, чтобы это были случайные выстрелы!» — подумал Иоффе. Сейчас грузовики, в отличие от тех, что отправлялись в Иерусалим раньше, не были обшиты защитной бронёй. Однако, как и надеялся Иоффе, кроме нескольких снайперов, на придорожных холмах никого не было.
Грузовики медленно поднимались к Иерусалиму. Бойцы Ҳаганы бегали вдоль колонны и кричали водителям:
— Кадѝма! Кадѝма! (Вперёд!)
А в Иерусалиме весть о приближении автоколонны переполошила весь город. На рассвете сотни евреев радостно бежали по Яффской дороге к западному предместью. Это были отчаявшиеся, голодные люди, которые прожили последнюю неделю на двух унциях маргарина, четверти фунта картошки и четверти фунта сушёного мяса. За две недели в Иерусалим не пришла ни одна машина; и вот теперь по дороге двигался целый поток машин — десятки грузовиков, бампер к бамперу, — и их кузова ломились от продовольствия.