В первой санитарной машине сидел директор больницы Хаим Ясский, офтальмолог с мировым именем. Кроме профессора, в этой машине находилась его жена Фанни, ещё шестеро врачей, медсестра и раненый на носилках. Ясский хорошо знал каждый метр дороги. Он жил в Иерусалиме уже двадцать лет. Сквозь узкую прорезь в бронированной обшивке окна доктор увидел дом, где он часто обедал. Здесь жила знатная семья Напгашиби. Дальше стоял дом Кэти Антониус. Её некогда изящный салон теперь служил караульным помещением для тридцати шотландских солдат из Горного полка лёгкой пехоты.
Наверно, никто из пассажиров так не стремился поскорее прибыть на мести, как Хаим и Фанни Ясские. Они никогда не уставали восхищаться видом Старого города у подножья горы и постоянно меняющимися оттенками освещения гор Моава на востоке.
Во второй санитарной машине ехала Эстер Пассман, молодая вдова — американка, заведующая социальной службой ракового отделения. Эстер хотела остаться сегодня в Иерусалиме. Её пятнадцатилетний сын был ранен, когда готовил взрывчатку для Гадны. Однако он настоял, чтобы Эстер ехала. Водитель объявил, что они почти миновали Шейх-Джаррах. Эстер и другие пассажиры с облегчением вздохнули и принялись болтать в полутьме бронированного автобуса. Оживились и двое раненых бойцов Эцеля — один из них был ранен в Дейр-Ясине. Медсестра открыла термос с чаем и дала каждому по глотку.
Но радость оказалась преждевременной. Из придорожной канавы, не снимая пальца с взрывателя мины, за приближающимися машинами следил портной Махмуд Наджар. Он ждал подходящею момента. Двумя днями раньше Наджар встретился в своём излюбленном кафе с английским офицером, который назвал ему день и час прохождения колонны. Более того, англичанин сказал, что если люди Махмуда нападут на колонну, их не станут обстреливать при условии, что британские патрули не будут затронуты. Англичане подстрекали арабов к нападению.
Весь следующий день Наджар готовил засаду. Рассчитывая на покровительство англичан, он решил нанести удар со стороны гостиницы «Ориент Хауз».
Шум моторов усилился, и наконец передовой броневик появился на повороте дороги. Наджар нажал на взрыватель. Клубы дыма окутали броневик. Когда дым рассеялся, Наджар растерянно заморгал. Он взорвал мину слишком рано. Вместо того, чтобы уничтожить машину, мина лишь вырыла громадную воронку на дороге. Тяжёлый броневик не смог вовремя затормозить и рухнул вниз. Остальные машины разом резко затормозили.
Пассажиры в растерянности спрашивали друг друга, что происходит. Град пуль был им ответом.
Взрывы и стрельба привлекли внимание всего города. Сначала десятками, а затем и сотнями арабы из Старого города и окрестных посёлков стали сбегаться к месту засады.
Пассажиры, стиснутые в душной полутьме металлических коробок, услышали мстительные крики: «Дейр-Ясин!»
Примерно в полутора километрах от места нападения, во дворе гостиницы для немецких паломников, выстроились на поверку три подразделения Горною полка лёгкой пехоты. Играли волынки, и офицеры медленно обходили строй. Внезапно, размахивая листком бумаги, вбежал вестовой.
— В чем дело? — спросил маленький костистый полковник.
Вестовой передал ему донесение гарнизона из дома семьи Антониус. В донесении, помеченном 9.35, говорилось о бедственном положении колонны. Полковник сделал «кругом» и отправился расследовать происходящее.
Джек Черчилль, типичный шотландец, 48-летний ветеран Данкерка и участник освобождения лагеря Дахау, начал службу в Горном полку ещё в 1926 году в Рангуне. Он не хуже Хаима Ясского знал дорогу к горе Скопус: его полк патрулировал её уже несколько месяцев. Черчилль прыгнул в свой броневик и помчался к месту засады.
Водитель санитарной машины, в которой сидела Эстер Пассман, изо всех сил старался развернуть машину. Американке всё происходящее напоминало сцену из какого-нибудь вестерна: нападение индейцев на пассажирский экспресс. Позади них Адин пытался проделать тот же манёвр на своём шеститонном грузовике, шины которого лопнули от взрыва ручной гранаты.
Сидя на полу кабины, его пассажир с побелевшим от страха лицом стонал, что не видать ему новорождённого. Метр за метром Адин развернул грузовик и покатил на спущенных шинах вниз — к городу. За ним последовали три других грузовика, санитарная машина Эстер Пассман и броневик, шедший сзади.
К прибытию Черчилля на месте оставались санитарная машина Ясских, передовой броневик и два автобуса. Вооружённые арабы подходили со всех сторон. Евреи пытались отогнать их, стреляя через смотровые щели в металлической обшивке машин. Черчилль поднял сжатые кулаки и громовым голосом потребовал, чтобы обе стороны прекратили огонь. Перестрелка заглушила его слова. Полковник быстро оценил ситуацию. Арабы занимали дома вдоль дороги, и судя по их численности, положение евреев вскоре обещало стать безнадёжным.