В это мгновение что-то в глазах Мии изменилось. Больше нет ненависти, злобы. Есть печаль… Господи… Я вижу как мелькают слезы в её глазах; ей душно и очень больно. Рыжая прикусывает дрожащие губы и глядит куда-то вверх. Что же на твоей душе, бедняжка?.. Мне становится больно дышать вместе с ней. Сколько ещё тайн предстоит узнать в этом лагере? Невыносимо.
— Я, — голос Мии дрогнул в плаксивой нотке, — я всегда всем желала счастья… Всегда… Всегда приходила на помощь, помогала советом, была надежным плечом и щитом, жилеткой, в которую можно поплакать, но… Но никто никогда не спрашивал меня: «Миа, как ты?», «Миа, тебе нужна помощь?», «Хочешь выговориться?». Я пыталась что-то изменить, но… Я не знала с чего начать. Все заняты своими проблемами, не замечая страдания других. Всем плевать. Никто не станет углубляться в твои мысли, потому что они заняты своими. Я желаю всем счастья, ты не права, Кит… Но, когда придёт моя очередь? Когда кто-то обратит на меня своё чертово внимание и поймёт, — тут девушка всхлипнула и выпустила слезы, — поймёт, что мне плохо!!!
Она не выдерживает груз эмоций и со всей душой, словно не плакав сто лет, начинает рыдать взахлеб. Её плечи трясутся, руки дрожат, а из милых глаз льются горячие потоки слез. От этой картины моё сердце сжалось. Миа — жертва человеческого безразличия. Да, у неё были друзья, да она улыбалась, но никто ей не хотел помочь, никто не слышал её крик о помощи. А так бывает. Человек будет улыбаться вам, а по ночам вскрывать вены, скуля в мокрую подушку. Проблема общества в том, что люди скрывают свои проблемы за улыбкой, наркотиками, стихами или соцсетями, а затем бесследно пропадают, прыгая под машины и вскрывая вены. Никто не хочет слушать других, им плевать. Миа жертва. Её просто никто не хотел слышать, любить и оказывать внимания, поэтому она решила сама опекать людей. И потому выбрала Киллиана. Скрывать недостаток любви, даря её другим — вот он план одиночек. Безумный план.
Я бы хотела её сейчас обнять и утешить, но знаю, в такие моменты, хочется, чтобы тебя не трогали. Я понимающе смотрю на неё и грустно выдыхаю. Слезы все ещё продолжали лить, как из ведра. Боже, как же душно от боли. Лицо девушки покраснело и опухло, она выглядит раздавлено.
— Миа, почему же ты об этом никому не сказала? — прерываю тишину я, в которой отчётливо слышны всхлипы девушки и судорожное дыхание.
— А разве это кому-то интересно? Чтобы они мне сделали, а?! Похлопали по спине и вручили витаминки, что?! — на замену печали вновь вернулась злоба.
— Откуда ты это знаешь? Люди разные. Сказав об этом Киллиану, он бы тебе помог.
— У Киллиана умерла девушка! Я не могла докучать его своими проблемами!
Боже, она сейчас пытается оправдать своё молчание.
— Ладно, а как же другие люди? Они… — тут Миа меня перебивает:
— Черт возьми, хватит! Не тебе меня учить, Кит! Вспомни себя! Как мы с тобой познакомились? Ты сидела вся мокрая на тротуаре, заплаканная, ждала чудо! Тебе всего-то сколько? Пятнадцать-шестнадцать лет? Не тебе меня поучать!
Она боится, только вот чего? Открыться мне? Довериться? У неё тоже есть своя история? Боже, сколько вопросов. Меня начинает распирать от эмоций — я задыхаюсь. Но надо быть сильной.
— Да, мне шестнадцать лет! Но порой и люди младше тебя могут дать стоящий совет. Я хочу помочь тебе, Миа, — искренне говорю я, взяв девушку за тёплые ладони. На удивление она не отмахнулась, — расскажи, что тебя гложет. Тебе станет легче, обещаю…
Рыжая вглядывается в мои глаза, проверяя, правду ли я говорю. Она судорожно выдыхает, пытается привести себя в более спокойный вид, но выходит неважно. Знаю же, что хочет сказать, что боится. Время замерло; в груди сотрясается сердце, а по лбу льётся холодный пот. Эмоции бьют через край, и это невозможно контролировать. Боже, слишком сложно… Впервые кого-то успокаиваю я, а не меня. Мне очень страшно, будто надо переубедить человека не спрыгнуть с крыши…
Миа резко убирает свои руки и пытается отдышаться, жадно глотая воздух ртом, как рыба на суше.
— Мне нечего тебе рассказывать, просто забудь, — вытирает глаза рыжая.
Вот глупая! Нельзя скрывать боль, иначе потонешь в ней.
— Я всегда рядом, если вдруг захочется поговорить, — киваю, — не надо делать вид, что все хорошо. Я пробовала — не помогает.
Миа понимающе посмотрела на меня. И этот взгляд был пропитан болью. Болью, от которой люди ломаются.
*
Это последняя ночь в «Wild guys». Каждая расщелина, каждый скрип пропитан воспоминаниями, которые затем обращаются в ностальгию, подобно удару в солнечное сплетение. Такое странное чувство: то ли грустно, то ли временами радостно. Раньше такое у меня часто бывало, в особенности, когда приезжала навестить Чупу. Повернуть бы время вспять, можно было бы многое исправить.
Мои вещи уже были собраны и упакованы. Завтра, к полудню мы покидаем лагерь, к которому уже успели привязаться. Мне было известно точно, что я сюда ещё вернусь. Обязательно вернусь.
За окном послышалась музыка и радостный визг ребят, значит, праздник уже успел начаться. Одна я стою в своей комнате, думая обо все, с чем здесь столкнулась. Вообще, благодаря лагерю и здешним людям, малышка Кит выросла. Она больше не прячется в тине, больше не скулит. Она может дать отпор и вставить своё слово, она может быть мудрой. Однозначно — я больше не та слабачка, которую обвели вокруг пальца. Люди меняются. А самое важное, что мне здесь удалось понять: человек может быть сильным снаружи, но уязвимым внутри. Всегда нужно уметь оказывать поддержку, а главное слушать. Слушать о чужих проблемах сложнее, чем говорить о своих, но это необходимо. Иначе, тогда зачем нужны друзья? В глазах Мии, настоящей Мии, я разглядела себя. Мой самый большой страх — остаться одной. В одиночестве мы уязвимы. И Миа оказалось одна, хоть вокруг неё было много людей. Так бывает с каждым, поэтому нельзя молчать. Говори! Говори вслух о чем думаешь, освобождай голову от плохих мыслей, не молчи! Молчание убивает самым громким способом — мыслями.
Что ж, пора бы и мне вытряхнуть из себя тревогу и наконец позволить хоть раз в жизни расслабиться. Не мешкая, надеваю на голову парик: красно-розовые волосы с рожками; крашу губы яркой помадой, а щеки специально выданной неоновой краской, потому лицо похоже на лампочку с гирлянды: я выбрала розовый цвет. Из костюмов мне достался чёрный плащ и «проклятые» бусы с черепками. Конечно я обожаю Хеллоуин, но так наряжаюсь впервые. Обычно мои костюмы ярче: на свой десятый Хеллоуин я нарядилась демоном, на одиннадцатый была вокалистом группы Kiss, далее последовал вампир, затем мисс Марпл, на четырнадцатый Джокером, а Кэрри была медсестричкой (но по мне так она играла роль Харли Квинн)… Это можно перечислять вечно. Однако сейчас я просто какой-то непонятный монстр. В городе, наверное, сейчас все бегают по домам, выпрашивая сладости, громко вскрикивая: «Сладость или гадость». Улицы заполнены смехом, гулом, а в воздухе витает запах шоколада и арахисовой пасты. Кругом жуткие декорации и музыка органа, на лужайках и у крыльца встречают детей вампиры, призраки, зомби, тролли с оборотнями, а также гвоздь программы — фонарь Джек. Эта ночь магии и страха, когда мертвые могут бродить среди людей. Обожаю Хеллоуин!
Наш лагерь украшен не хуже городской площади. Здесь также висят гирлянды, мерзкие лианы с резиновыми летучими мышами; на лужайке валяется скелет, из черепа которого торчит топор (не настоящий конечно же, собственно, как и сам скелет). В центре валяются множество палок и брёвен, судя по всему, для костра, у которого будут рассказывать байки на ночь. На каждом крыльце по два фонаря Джека, также как и на лужайке. Лица у них жуткие: у кого-то клыки и шрамы, у другой тыквы страшная улыбка, третья с кривыми зубами. Боже, как сейчас хочется рвануть в город и выпрашивать конфеты, напевая колядки. Завораживающая атмосфера, которую дополняет страшная музыка, полумрак и множество людей в ужасающих костюмах. Кто-то стал Дракулой, другие пришельцами, кто-то сам нарядился в тыкву… Забавно. Мужчина в чёрной маске что-то крикнул, и лампочки над нашими головами загорелись красным цветом, как в бункере при экстренной ситуации, затем весь лагерь охватил сигнал сирены. По телу пробежала дрожь, после, на лице застыла улыбка. Всегда! Всегда этот сигнал наводил на меня страх, ибо ассоциируется он с концом света или цунами. Просто ненавижу!