Вы спросите, почему мы не пришли к вам в открытую? И в то же время почему понадобилось сообщать о нашем присутствии? Я отвечу…
Но Лутохин и его гости так и не услышали в тот вечер ответов на эти вопросы. Внезапно погас свет, лицо марсианина, растянувшись в линейку, отчего он, казалось, ухмыльнулся, исчезло.
Несколько секунд все сидели как завороженные. Потом Никодим кинулся к окну, крикнул:
– У всех погас. Надо же, в такой момент!
Он пошел звонить на станцию, дознаваться, в чем дело. Хозяйка принесла свечу. Компания начала приходить в себя.
– Поразительно! – сказал Звонский. – Рассуждаем, рассуждаем, а когда это наконец случается, не хотим верить.
– Вы всерьез? – спросил Сарафаненко дрогнувшим голосом.
– А вы что, сами не видели? – вступился Дубилов. – Теперь они нам покажут!
– Но позвольте, марсианин ведь сказал, что у них нет дурных намерений, – робко возразил Будушкин.
– Не будьте ослом, – грубо сказал Дубилов, – с добрым делом в чужой дом тайком не пробираются.
Вбежал Лутохин и сообщил, что телефон не работает, а света, насколько можно судить по поднявшемуся вокруг переполоху, нет во всем городе.
– Не понимаю, чего мы сидим? – вскочил вдруг Дубилов.
– А что?
– Надо принимать меры.
– О чем вы? – спросил Будушкин.
– Среди нас марсиане. Их следует выловить, и без промедления.
– Как вы собираетесь это сделать? – осведомился Звонский.
– Пока не знаю. Знаю, что надо браться тотчас.
– Тогда беритесь. Прямо здесь советую и начать. Вам ведь, без сомнения, известно, чем пахнут марсиане, так вам и бояться нечего.
– Друзья, друзья, успокойтесь, прошу вас! – взывал Никодим.
Звонский и Дубилов стаяли друг перед другом в позе изготовившихся к бою петухов. Слесарь Гаврила Никитич собирался разнять, если все-таки начнут, во что он, зная эту публику, в глубине души не верил. Жена Дубилова повисла на своем муже, а Диана – на Звонском. Сарафаненко исчез. Будушкин пробирался к выходу.
ДЕРЖИ МАРСИАНИНА!
Гражданин Гудаутов сошел с поезда дальнего следования и прошествовал в вокзальный ресторан, пребывая в отличном расположении духа. Он с энтузиазмом насвистывал популярную песенку:
Слова эти находили живейший отклик в его душе, поскольку Гудаутов действительно жил каждый раз, как в последний. Во всяком случае, перед очередной отсидкой.
Гудаутова впервые назвали гражданином много лет назад, когда председатель райсовета вручил ему паспорт, а родня и местная общественность сердечно поздравили с приобретением широкого круга гражданских прав.
В следующий раз он был назван так уже в связи с нарушением своих гражданских обязанностей и попыткой присвоить не принадлежащие ему ценности. Потом Гудаутов неоднократно бывал в подобной ситуации, обращение «гражданин» ему полюбилось, он привык так представляться и даже думать о себе в третьем лице.
Вот и сейчас. «Гражданин Гудаутов, – мурлыкал он сам себе, шагая мягкой и цепкой поступью барса к свободному столику в темном углу ресторанного зала, – гражданин Гудаутов, ты настоящий мужчина!» Давно не было у него такой удачной операции. Три туго набитых бумажника добыто в одну железнодорожную ночь. За вычетом стоимости билета и саквояжика с грязным бельем, который пришлось забыть в вагоне, чистая выручка составила 1895 рублей. А какие сюрпризы таил элегантный чемоданчик из желтой кожи, который Гудаутов подхватил на выходе и с содержимым которого не успел ознакомиться? Жизнь и в самом деле была прекрасна!
Гудаутов привычно запечатлел в памяти расположение столиков, наметил кратчайший путь на волю и взял на учет ближних посетителей. Карта местности показалась ему благоприятной. Устроившись поудобней и надежно примостив чемоданчик у своей правой ноги, он позвал официанта и позволил себе расслабиться.
Прямо перед ним сидели двое мужчин и девушка. Одного из мужчин, крупного и румяного, который подносил бокал ко рту осторожными замедленными движениями, Гудаутов сразу окрестил лопухом. Второй был худ и истерически подвижен, ерзал на стуле, временами даже подпрыгивал и поглядывал по сторонам, явно не стесняясь привлекать к себе внимание. «Артист», – определил опытный Гудаутов. Как всегда, он с большим удовольствием оглядел девушку. На его вкус она была «не ахти, но ничего».
Следующие полчаса его внимание было занято выбором блюд. Официанты в провинции не меньше, чем в столице, проявляли к Гудаутову особое почтение. Чутье, видимо, им подсказывало, что этот смуглый южный человек с бархатными глазами, барскими манерами и фамильярным обхождением умеет легко зарабатывать деньги и привык сорить ими. Словом, сердца людей, занятых в сфере обслуживания, раскрывались перед Гудаутовым. Он был приятно удивлен изысканностью и широтой выбора пищи, предложенной вокзальным ресторанчиком. И лишний раз похвалил себя за решение сделать остановку в Заборьевске.