С семьей, с которой я работал в 1956 г. в рамках проекта, на самом деле проводилась индивидуальная терапия — без родителей, потому что пациент их боялся. (Это был тот самый пациент, который послал маме в День Матери поздравительную открытку со следующим текстом: “Ты всегда была мне как мать”. — Хейли, 1959, с. 357). Тогда мы не считали, что это семейная терапия. Однако к апрелю 1957 г. мы работали уже с целыми семьями и называли это семейной терапией. Мы начинали думать в терминах теории систем. Я все эти годы консультировался с Эриксоном и к 1956 или 1957 году тоже начал работать с семьями. Проводил ли Эриксон семейную терапию в то время? Все зависит от того, как мы определим этот термин.
В 1959 году в рамках проекта Бейтсона была проведена специальная конференция с Эриксоном, названная конференцией по семейной и супружеской терапии. В то время мы считали Эриксона авторитетом по данному вопросу. По всей стране таких специалистов было не больше двух-трех. К тому времени мы уже применяли его идеи по семейной терапии, а он, возможно, наши. Однако он работал с парами и семьями до нас, поэтому мы не могли быть единственным источником его идей.
Возвращаясь к его типичному терапевтическому подходу, заметим, что он часто представлял клинический случай как индивидуальную проблему, однако работал и с членами семьи, вовлеченными в нее.
Позвольте мне привести один пример, относящийся к тому времени. Я был на практике в Пало Альто, и ко мне подошел пожилой господин. Он спросил, могу ли я вылечить его дочь. Он сказал, что другая его дочь уже была успешно излечена одним терапевтом. Я спросил, почему же он не отведет вторую дочь к тому же терапевту, раз тот был столь хорош. Джентльмен ответил, что не может позволить себе сделать это, потому что, когда он привел свою первую дочь к тому терапевту, тот посадил его на полгода под домашний арест. Вы можете легко догадаться, кто был этот терапевт. Я возразил, что он ведь мог отказаться от домашнего ареста. В ответ он уставился на меня, словно пораженный моей наивностью. В конце концов я все- таки уговорил его отвести дочь к Эриксону, что он и сделал. Интересно, что Эриксон был в достаточно хороших отношениях с этим человеком и, приезжая в Пало Альто, останавливался в его доме. Моо ли назвать это семейной терапией? В каталоге семейной терапии мне не встречалось лечения домашним арестом. Хотя Эриксон, без сомнения, работал со всей семьей, чтобы помочь дочери, иначе он не вовлек бы в лечение отца столь жесткими методами.
Эриксоновский терапевтический подход поднимает вопрос не о том, семейная ли это терапия, а о том, что такое семейная терапия. Позвольте мне привести некоторые примеры для подтверждения правомерности данного вопроса:
1. Мужчина постоянно жаловался на страх умереть от сердечного приступа, хотя с сердцем у него все было в порядке. Эриксон поручил его жене раскладывать по дому литературу о похоронах каждый раз, когда муж начинал жаловаться (Хейли, 1986, с. 178). Мужчина избавился от страха. Что это было: индивидуальная или семейная терапия?
2. На первых этапах семейная терапия основывалась на теории вытеснения. И поэтому членов семей поощряли к проговариванию и выражению враждебных эмоций, а терапевт в это время указывал им, насколько враждебно они настроены по отношению друг к другу. Основное правило было такое: каждый член семьи может говорить все что угодно, ведь тем самым он избавляется от глубинных, скрытых чувств.
Похоже, что Эриксон придерживался другого взгляда на семью и способы ее исцеления. Он стремился организовать семью таким образом, чтобы при этом добиться определенной цели. Когда он собирал вместе всю семью, ему это было необходимо для контроля над происходящим. Например, у него лечилась семья, в которой мать, отец и дочь постоянно кричали и жаловались друг на друга. Вместо того чтобы поощрять их, он потребовал, чтобы каждый из них жаловался строго по расписанию: 20 минут и по очереди.
При другом, типичном для него подходе, он ограничивал свободное выражение эмоций во время интервью со всей семьей. Например, у него на приеме находились мать, отец и два сына, у одного из которых была проблема. Мать говорила не переставая и не давала другим слова вставить. Эриксон спросил ее, может ли она держать свои большие пальцы так, чтобы между ними было расстояние в четверть дюйма. Она ответила, что, конечно, может. Он попросил ее продемонстрировать. Она показала. Тогда Эриксон сказал, что, пока она занята этим делом, он поговорит с другими, а она послушает, и тогда последнее слово будет за ней. Он задал сыну вопрос, мать тут же начала отвечать, однако расстояние между ее пальцами увеличилось. Эриксон указал ей на это, и она снова обратила свое внимание на пальцы. Ей не удавалось одновременно говорить и следить за своими пальцами, и поэтому пришлось сидеть молча, а Эриксон поговорил с отцом и сыновьями и лишь в конце разговора предоставил ей последнее слово. Организовал бы семейный терапевт интервью подобным образом?