В отличие от системно-ориентированных терапевтов, Эриксон иногда советовал юноше или девушке никогда больше не иметь дела с родителями. Порой он запрещал общение между родителями и их детьми. Он иногда советовал не только женам бросить мужей, которые плохо с ними обращаются, но и молодежи уйти от оскорбляющих их родителей. Он верил, что иногда поведение родителей бывает столь несносным и не поддающимся изменению, что молодой личности следует просто порвать любые контакты с ними.
Заключение
Подведем итоги. В чем отличие работы Эриксона от работы тех, кто строго следовал семейно-ориентированной терапии? Эриксон не проводил совместные интервью со всеми членами семьи и не стремился добиваться от них выражения эмоций, как это делали многие семейные терапевты тех лет. Напротив, он обычно беседовал с каждым членом семьи по отдельности и только изредка собирал их вместе. Он не всегда старался добиться общения между членами семьи, если они не общались, как это делал любой сторонник системного подхода. Порой он разделял членов семьи и прерывал их контакты друг с другом. Он обычно не соглашался с тем, что люди могут вредить себе, чтобы помочь другим. Он не представлял семью в виде треугольника, чаще рассматривая ее как состоящую из индивидов или пар.
Поскольку я описываю здесь аспекты работы Эриксона, которые мне представляются типичными для него, я понимаю, что другим они таковыми могут и не казаться. Например, кого-то может больше интересовать его работа с гипнозом, о которой я здесь практически не писал. Многое зависит от того, в какой период жизни Эриксона человек общался с ним. Я общался с ним в основном в пятидесятые годы, когда он был активен, энергичен и совмещал частную практику с выездными семинарами по всей стране. Другие знали его в преклонных годах, прикованного к инвалидной коляске, когда он все еще был сильным, но уже ограниченным в своих физических возможностях.
Делать какие-либо обобщения по поводу работы Эриксона очень сложно, так как он был разным в разное время и с разными людьми. Он стремился говорить на языке тех, кого обучал. Он обучал с помощью метафор, которые разные люди могли понимать по-разному. Естественно, что, стараясь его понять, мы пытаемся причислить его к определенной психотерапевтической категории. Однако очевидно, что он не работал в рамках какой-либо одной стандартной терапевтической идеологии. Его идеи не основывались на психодинамической теории и не использовали базовый инструмент этого подхода — интерпретацию бессознательного. Он не принимал основные предпосылки бихевиоральной терапии и не использовал ее главный инструмент — четкое положительное подкрепление. Он не принимал теорию семейных систем и ее центральную идею о том, что поведение члена системы является продуктом поведения остальных ее членов. Развивая свой собственный уникальный способ гипноза, он развивал и уникальный терапевтический подход. Сейчас, спустя десять лет после его смерти, мы все еще не можем найти для него место в какой-либо из современных или прошлых модных терапевтических школ.
Поразительно, что терапевт может быть столь широко известен, случаи из его практики могут так широко обсуждаться, а его идеология остается во многом непонятной. Эриксон был человеком, прокладывающим собственный путь. Хотя я помню, как однажды он рассказал о человеке, оказавшем на него большое влияние. Когда Эриксон был маленьким мальчиком, добрый доктор вылечил его и дал ему пятицентовую монетку. Именно тогда Эриксон и решил стать врачом. Возможно, тот добрый доктор не просто пробудил у Эриксона призвание, но и послужил образцом. Потому что, несмотря на всю свою тонкость и глубину, во многих отношениях Эриксон работал как добрый и умный сельский врач.
Литература
Haley, J. (1959) The family of schizophrenic: A model system. 1129, 357-374.
Haley, J. (Ed.) (1985) Vol. 1. Rockville, Md.: Triangle Press.
Haley, J. (1986) New York: Norton.
Haley, J. (Ed.) (1991) Audiotape. Rockville, Md.: Triangle Press.