Длительная терапия может быть неспешной, ибо у нее нет четкой цели. Краткосрочная же терапия требует, чтобы все действия вели к некой цели. Невозмоо создать какой-то метод и пытаться применить его к каждому. Терапевт должен придумывать особое задание для каждого клиента. При длительной терапии требуется освоить только один метод и применять его. С каждым следующим клиентом терапевт повторяет в точности то же, что делал с предыдущим. Этому клиенту данный метод не подходит — ничего, подойдет другому. Насколько слоее подходить к каждому клиенту индивидуально! Есть “краткосрочные” терапевты, пробующие использовать один и тот же метод во всех случаях, — например, всегда предлагая клиентам оставаться такими, какие они есть, — однако эта простота оказывается эффективной крайне редко.
В распоряжении “длительных” терапевтов все самые лучшие теории, рационально обосновывающие их техники и длительность лечения. И я имею в виду не только целое столетие разговоров и писанины о психодинамической теории, но и современные модные течения в философии. От теоретизирования по поводу бессознательного до высоколобых дискуссий об эпистемологии, эстетике, конструктивизме, хаосе — один шаг. Если теория сложна, практика (то есть терапия) может позволить себе быть простой, особенно если теория толкует о том, что у человека не в порядке, а не о том, что сделать, чтобы дать шанс этому человеку измениться. “Краткосрочные” терапевты обычно привязаны к разговорам о том, что делать, и это, разумеется, не способствует глубоким идеологическим дискуссиям. Кроме того, по краткосрочной терапии мало литературы — по сравнению с 70 тысячами книг и статей, посвященных психодинамической теории.
Другая проблема: “краткосрочные” терапевты не склонны соглашаться с теорией сопротивления. Они верят, что человек получает то, на что надеется, и, конечно, это убеждение препятствует борьбе за установление сотрудничества с клиентом. Длительная терапия опирается на теорию сопротивления, которая дает повод для бесконечного лечения, необходимого, чтобы преодолеть это сопротивление. В ее багаже также и мощная теория о том, что, если клиент хочет закончить лечение, это значит, он сопротивляется изменению, и настоящего улучшения не наступило, а посему терапию необходимо продолжить. “Длительная идеология” дает возможность терапевту самому решать, когда закончить лечение, поэтому сроки лечения — в надежных руках. Терапия продолжается, пока терапевт не решает, что клиент приблизился к совершенству, насколько это можно сделать за время человеческой жизни.
Нельзя не оценить и важность имиджа терапевта при выборе типа психотерапии. “Краткосрочный” терапевт склонен видеть себя человеком спешащим и напряженным. “Длительные” терапевты порой имеют скучающий вид, выслушивая так много от такого малого количества людей. Даже брачные отношения не требуют столь тесной близости. Хотя “длительные” терапевты выглядят как мудрые философы, способные предложить клиенту наилучший из возможных совет, клиент все же должен решать сам за себя. В удобном кресле, в хорошо оформленном кабинете, желательно с камином, терапевт терпеливо выслушивает клиента, как добрый друг, с которым вы встречаетесь годами. Иногда конфронтация необходима, но если подходить к ней осторожно, клиент терапию не бросит. Клиенты любят “длительных” терапевтов, а вот “краткосрочные” обычно остаются обойденными клиентской любовью. Слишком мало времени для романа. Этот добрый, любящий, философский образ особенно привлекателен для юношей-выпускников. Они надеются открыть частную практику, хотя все большему количеству приходится устраиваться на зарплату в агентствах или больницах, где требуется лечить быстро и эффективно.
Помимо выгод длительной терапии для психотерапевта, остается еще вопрос о преимуществах ее для клиента. Отвечая на него, мы должны иметь в виду не только самого клиента, но и “группу поддержки” в лице его семьи. Научный отчет об одном терапевтическом случае поможет прояснить суть дела.
Я вспоминаю женщину, которая сразу же после замужества почувствовала себя несчастной. В результате она начала проходить курс психотерапии. Прошло восемнадцать лет — она все еще проходила терапию. К этому моменту она развелась с мужем. Рассталась и со своим терапевтом. Когда я в последний раз виделся с ней, она обдумывала возможность брака с другим мужчиной. Она подумывала и о том, чтобы снова начать терапию. Можем ли мы сказать, что два десятка лет терапии дали эффект — полотельный или отрицательный? Была ли предпочтительней в ее случае краткосрочная терапия? На этот вопрос может ответить лишь обстоятельное исследование. Тем не менее, некоторые выводы очевидны. С одной стороны, эта женщина никогда не состояла в браке-диаде. Ее брак был треугольником между ней, мужем и терапевтом, что нередко случается в наши дни со многими женщинами и мужчинами, проходящими индивидуальную терапию. Какую цену заплатил муж за ее лечение? Только ли расходы на терапию, пробившие солидную брешь в семейном бюджете, а может, еще и личные потери? У этого человека была жена, чьи ощущения и мысли, даже самые сокровенные, открывались в первую очередь другому мужчине, не ему. Все, что сообщалось ему, предварительно обсуждалось с терапевтом, а ему доставался отредактированный рассказ, окрашенный эмоциями, бывшими в употреблении. Все важные события в ее жизни, включая рождение детей и проблемы их воспитания, обсуждались с терапевтом. Мужу как советчику жены и отцу своих детей отводилось лишь второе место, тогда как терапевт был для нее авторитетом и экспертом во взаимоотношениях между людьми.