Основной характеристикой людей является то, что мы — классифицирующие вотные. Похоже, мы и правда не можем не классифицировать. Мы должны выдвигать гипотезы и присваивать категории всему, что происходит и не происходит. Эксперименты по социальной психологии и современные исследования мозга (Gazzanaga, 1985) свидетельствуют о том, что мы постоянно выдвигаем гипотезы — возможно, для этих целей предназначен некий узелок в мозгу. Так как мы должны классифицировать, природа классификационных систем оказывает на нас несомненное влияние. Несколько важных факторов относительно классификаций значимы и для психотерапии.
Когда мы создаем один класс, то автоматически создаем и другие классы. Если мы создаем класс “хорошее”, мы одновременно формируем класс “плохое”, а также классы “не очень плохое” и “не очень хорошее”. Если есть что-то “высокое”, что-то должно быть “низким”. В самой природе классификации заложена невозможность иметь облик, не имея при этом фона, на котором можно выделяться, с а фактически много фонов или классов. Таким образом, человек, разрабатывающий некий класс, создает, даже помимо своего желания, и противоположный ему класс — так же, как, стремясь к счастью, мы одновременно создаем несчастье. Лао-Цзы говорил об этом так: “Когда все видят в хорошем хорошее, зло уже существует. Ибо быть и не быть появляются вместе”.
Другим следствием классификационной системы является неизбежность порождения парадоксов. Это случается, когда класс единиц вступает в конфликт с единицей класса. Если человек говорит: “Не подчиняйся мне” — тот, кому говорят, не может классифицировать эти слова как приказ подчиняться или не подчиняться. Не подчинишься, значит выполнишь приказ. Чтобы подчиниться, необходимо не подчиниться. Люди постоянно сталкиваются с подобного рода парадоксами, ибо они порождены самой природой классификационных систем (Whitehead and Russel, 1910). Проблема классификации известна еще со времен Эпименода, который сказал: “Если человек говорит, что лжет, говорит ли он при этом правду?” Другой аспект был выделен Корзыбским и общими семантиками. Как только что-то расклассифицировано, мы начинаем реагировать на все единицы данного класса как на идентичные, даже когда они таковыми не являются. Человек с фобией реагирует на каждую фобическую ситуацию как на идентичную другим фоби- ческим ситуациям. Как любил говорить Корзыбский: “Корова один не есть корова два” (Korzybsky, 1941).
Изменить человека — значит изменить его систему классификации. Людям трудно измениться самостоятельно, потому что они мыслят в рамках системы, которую хотят изменить. Задача вызвать изменение стоит и перед терапевтами, и перед мастерами дзэн. Например, человек, который хочет избавиться от чрезмерной поглощенности определенными мыслями или действиями, старается не думать о них. Эти попытки не думать, избегать определенных мыслей, формирует класс единиц, о которых человек должен думать, для того чтобы не думать о них. Поставьте себе задачу не думать о слоне! Человек, стремящийся освободиться и действовать более независимо, может попробовать достичь этого целенаправленно, стараясь быть спонтанным. Тем не менее человек, старающийся быть спонтанным, неминуемо потерпит поражение, так как спонтанное поведение — это класс, который не включает в себя понятие “стараться”. Это похоже на попытку создавать свободные ассоциации, когда человеку дают указание и ассоциации автоматически становятся не “свободными”, а “намеренными”. Аналогично, если человек старается быть расслабленным, это похоже на старание стараться, так как расслабленность — это форма поведения, не требующего старания. Чем больше кто-то старается быть расслабленным, тем менее расслабленным он становится. Другой аспект проблемы — если кто-то старается изменить себя, когда необходимо изменить сам способ классификации, каждая попытка изменения активизирует базу классификации и тем самым препятствует изменению. Подобно самокорректирующейся системе в теории систем, попытка измениться активизирует регуляторы, препятствующие изменению.