I - День заканчивается
Генри Кроу каждый раз вызывает у меня невольную дрожь. Выглядит он как обычный человек, но приглядываясь начинаешь замечать все больше деталей, вполне способных заставить усомниться в этом. Лицо его имеет нездоровую гладкость и блеск, оно почти неподвижно и напрочь фальшиво. Не удивительно, все знают, что на самом деле это всего лишь искусно сделанная восковая маска, пусть невероятно детальная и достоверная. Серые с голубыми крапинками глаза по ту сторону круглых стекол очков смотрят внимательно и даже немного строго. Руки затянуты тонкой кожей перчаток, они обретают завидную твердость, когда он разливает заказанную выпивку по бокалам, находясь за барной стойкой в своем идеальном черном костюме с белым галстуком и белыми манжетами.
- Он словно сбежал из музея восковых фигур Мадам Тюссо, - как-то раз заметила Ирма. Она знает, о чем говорит, однажды ей пришлось иметь дело с ожившими восковыми статуями.
Уверяю, никому и в голову не пришло бы спросить Генри, что с ним случилось. Здесь, в Интерзоне, такие вещи дело обычное. По крайней мере на фоне всего остального. Главное, что он командует выстроившимися на полках за его спиной разномастными бутылками, всех форм, цветов, и размеров. Остальное не столь значимо.
Бар Кроу, «Луизиана», пользуется стабильной популярностью среди местных. Впрочем, прямых конкурентов у него практически не осталось. Всякие мелкие забегаловки угрозы монополии Генри не представляют. Свою позицию он занимает прочно.
Сегодня посетителей оказалось не слишком много. Все знакомые.
Меня молча приветствовали кивками и взмахами рук, после каждый вернулся к своим делам. Кто-то продолжил тихую беседу, а кто-то вновь скрылся за широкими листами свежего «New-York Times». Столики стоят так, чтобы между ними оставалось довольно широкое пространство. Люди у нас в Интерзоне любят побыть наедине с собой и своими мыслями. Интерьер бара этому под стать: газовый свет приглушен, окна всегда занавешены серебряными шторами с золотистой бахромой, черные и красные цвета придают залу глубины и мрачности. В воздухе извечно витают запахи табачного дыма и выпивки. В углах притаились глубокие тени.
- Как обычно, мистер Дэйв? – Поинтересовался Генри. Он уже обратился к полкам, пальцы меланхолично перебирали воздух, пробираясь к нужной бутылке. Кроу знает вкусы всех своих клиентов наизусть. Уточняет лишь изредка. Людям свойственно порой меняться.
- Еще бы, сегодня определенно не тот день, чтобы отказывать своим привычкам, - ответил я, усаживаясь на барный стул у стойки. Свою потрепанную фетровую шляпу я положил рядом, повернув ее так, чтобы карты, заткнутые за ленту, смотрели на меня. Рисунки на них не имеют ничего общего с привычными королями и тузами, это довольно причудливые оккультные символы, от которых начинают слезиться глаза, если пристально в них всматриваться. Эти две карты я получил в ходе одной не самой лицеприятной истории, они мой талисман на удачу.
Генри тем временем выстроил передо мной ряд из трех рюмок, наполнив каждую темным ромом. Я с кивком отсалютовал ему одной из них, осушив залпом.
Где-то в глубине бара мягко шипел патефон, играла песня «We’ll meet again» группы «The Ink Spots».
Звякнул дверной колокольчик, аккомпанируя скрипу петель. У бара новый посетитель. Я не обернулся, занятый второй рюмкой. В следующий момент на мое плечо легла тяжелая ладонь и басовитый голос произнес:
- Guten tag, Дэйв. Так и знал, что найду тебя здесь.
- Эрих, - приветствовал я старого знакомого, разворачиваясь к нему.
Эрих немец. В нем два метра роста, а тело так и бугрится мышцами. Рубашка на нем чуть ли не лопается, ровно как и подтяжки. Говорят, до того, как осесть в Интерзоне, он работал силачом в цирке братьев Ринлинг, пока каким-то образом не перешел дорогу мафии. Произошло это, если слухи не врут, в Чикаго. Перед тем, как исчезнуть, Эрих нанес визит точившему на него зуб капореджиме. У нас до сих пор нет, нет, да и всплывет спор о том, сколько народу он перебил в тот день. Кто-то утверждает, что не меньше пятнадцати, другие называют более скромные цифры. Как бы то ни было, с Готом, так его зовет большинство, лучше дружить.
- Плесни мне как обычно Генри, - обратился он к бармену, усаживаясь рядом со мной.
- У меня сегодня выходной, ты же знаешь, - вздохнул я, наблюдая, как стакан Эриха наполняется бурбоном.
- Так продолжай отдыхать, мой друг, и попутно послушай, с чем я к тебе пришел. Gut? – Он жестом поблагодарил Кроу, принимая заказ.
- Gut. За тебя и «Луизиану».
Мы чокнулись.
Было что-то комичное в том, как этот добродушного вида здоровяк с голубыми глазами маленькими осторожными глотками потягивает свою выпивку.