Если мы и определили Нирвану, как отрицание всех эмпирических определений бытия, так что по отношению к этим последним она должна быть названа „nihil relativum“, то этим еще не сказано, что Нирвана также „an und für sich“, т. e. независимо от своей противоположности по отношению к Сансаре, должна быть отрицательной величиной, т. е. должна быть „nihil absolutum“. Если-же нельзя оспаривать возможность того, что относительное „ничто“ может быть однако само в себе нечто положительное, то этим самым инстинктивному влечению благочестивого буддиста к жизни (Lebensdrang), его надеждам открывается „впереди“ по истине безграничная область; лишь позади (nach rückwärts) она ограничивается тем, что исключает из себя все эмпирические условия бытия, свойственные Сансаре. Поставьте в связь с этим оставшийся открытым вопрос касательно дальнейшего существования чистой формы сознания „совершенного“, и тогда окажется, что трансцендентному оптимизму „остаются открытыми двери и ворота“, не смотря на относительную отрицательность Нирваны. Эту перспективу по всей справедливости следует назвать пристанищем (Ankergrund), где нашли себе убежище (sich angeklammert) позднейшие фантазии буддистов. Боязнь первоначального буддизма пред логической необходимостью отрицания дальнейшего существования „совершенного“ в известной степени также ответственна за позднейшее искажение понятия о Нирване.
В виду того, что буддийская ортодоксия одинаково запрещает давать как положительный, так и отрицательный ответ на вопрос о загробном существовании „совершенного“' приведенное нами возражение теряет свой религиозно-практический интерес, так как самое запрещение ясно свидетельствует о том, что религиозный интерес буддиста должен в данном случае сосредоточиваться не на спорных, положительных перспективах, а на Нирване, поколику она есть „ничто“ в сравнении с Сансарой. Впрочем, и с теоретической точки зрения возражение является просто-на-просто недоразумением, а именно: если Нирвана представляет собою полное отрицание „этого мира“ (das Nichts dieser Welt), то совершенно фальшив вопрос: не заключает-ли Нирвана в себе кроме этого „ничто“ чего-нибудь другого, положительного? „Ничто не может быть субъектом положительных атрибутов, субстанцией позитивных акциденций“. Вопрос должен быть поставлен следующим образом: не может-ли по ту сторону мира, вне „nihil relativum“, существовать нечто другое, положительное? Но эта неоспоримая возможность не имеет для буддиста никакого интереса, потому что выход из здешнего мира в „ничто“ далеко еще не значит переход в какое-либо, вне этого „ничто“ существующее, положительное бытие. Одно из основоположений буддизма гласит, что мир явлений замкнут в самом себе и не имеет никакого отношения к чему-либо вне его существующему, неизменному. Будь, таким образом, по ту сторону мира реальное бытие, оно тем не менее находилось-бы вне всякой связи с миром явлений и существующими в нем индивидуумами, а также и вне всякой связи с тем „ничто“, которое представляет собою отрицание здешнего мира. Вследствие сего вопрос: не существует-ли кроме Нирваны и независимо от нее (а также независимо и от Сансары) еще положительное бытие? — лишен всякого значения для человека, так как не смотря на это человек не в состоянии был-бы преодолеть преграду, лежащую между ним и этим реальным бытием (в силу того, что он изображает собою часть здешнего мира, Сансары). Итак, „nihil relativum“ для буддиста в то-же время и „nihil absolutum“, все равно — существует-ли рядом, или позади его „ens absolutum“, или не существует.