Гладко стелет! Точно илом выкладывает себе дорожку. Но да я его сейчас тоже порублю. Не нравится мне самонадеянность его!
–А ты что скажешь? – Царь не даёт понять ничего о своих мыслях. Он обращается к Сигеру, но я вижу тень задумчивости на его лице. Всё-таки, от полукровки-то избавляться надо вперёд!
Ладно, Эва, не тушуйся не боись, ты его сметёшь. Кто он против тебя? Ты законная дочь Морского Царя и сестры Океана. Ты из воды пришла – со всех сторон вода тебя поддержит. А он? Морской Царь и земная женщина…
Пф! Да были времена когда таких топить полагалось. Я лично не против эти времена вернуть.
–Дипломатией надо, – отзывается Сигер, он смотрит на брата насмешливо, а потом касается взглядом и меня. В его глазах триумф. Ну-ну, радуйся, я тебя на солнце-то подсушу, дай только срок. Помнишь, может, как в немилость впали Рока, Сахиил, Аквата и Дезире? Ещё два года назад каждый из них мог также претендовать на трон, и где они теперь? Рока казнён – я руку к тому приложила, в сговор его с людьми свела. Сахиил лишён речи на ближайшие полсотни лет. Аквата изгнана на сушу, может и ссохлась, кто её знает? А Дезире в тюрьме.
И всё я, братец. А они дружно держались и каждый всяк умнее тебя был. Думаешь, тебя не сведу?
Но я молчу. Я не даю ему этого прочесть в себе. Я жду его ответа.
–Дипломатия – это верный меч всех королей. Войной и бойней всегда пойти можно, а уговорить, потребовать своё, да ещё с избытком за непочтение…
Сигер мечтательно улыбается, показывая какая это приятная участь – получить должное почтение от тех, кто ещё недавно был непочтителен и нарушил договоренности.
–А с Ронель что? – Царь мрачен. Идея Сигера трезва и справедлива. И понятнее, чем идея Бардо, привычнее.
–С ней? Да лишить её всех сил, и пусть живёт себе пленницей! – Сигер отмахивается, его этот вопрос не интересует.
Я подбираюсь, сейчас спросят и меня.
–Эва? – Царь оборачивается ко мне. Он уже мыслями на неприятном, но логичном пути дипломатии, но мне это не нравится.
Мой вариант мне тоже не нравится и я бы предложила дипломатию, но эту мысль перехватил Сигер, поэтому я подчинюсь не тому как будет лучше для Царства, а тому, чего хочет, на самом деле давно уже хочет Морской Царь.
А я знаю его мысли, я знаю его жажду. Вода не только даёт жизнь, вода с огромным удовольствием её же и отнимает. А это значит, что в угоду своему отцу-Царю я могу предложить только одно – нелогичное, неправильное, но оно даст мне больше шансов и ещё приблизит меня к цели:
–Покарать их надо, Царь, – отвечаю я как можно более яростно, и где-то внутри меня закипает древняя стихия. Жестокость воды есть и во мне. И буду я также творить бури, и поддаваться гневу, если умнее стихии не стану.
–Покарать? – Царь даже хрипит. Он удивлён, но сердце его уже стучит от радостного болезненного предвкушения бойни.
Покарать! Показать свою силу. Истинную силу древнего величия. Показать, чем карается и чем заканчивается непочтение. Поднять бури, швырнуть их на берег, затопить, а потом прийти засухой, как и нужно, утопить и правых, и виноватых, в слезах, в крови, в несчастье волн.
–Разумно ли? – Бардо вклинивается. Он напуган. Ещё бы, он тут о прощении чего-то плёл, а тут Эва со своим «покарать!».
–Они не почитают тебя, Царь. Они должны увидеть, что бывает за это. Их никто не неволил договор с тобой заключать, а ежели заключили, пусть соблюдают условия, пусть увидят, пусть все в мире увидят, что бывает с теми, кто договор с Морским Царём нарушает! – я почти кричу, я возмущена, он должен прочувствовать это возмущение. Он должен почувствовать мой гнев.
Ведь в нём такой же. Только его настоящий, а мой напускной ради того, чтобы стать ближе, чтобы показать: я такая же как и ты! Я того же желаю, что и ты.
Не смотри на прочих детей своих – я единственное твое отражение, я единственная, кто на тебя настолько похож!
–Многие умрут…– Сигер в ужасе. Он трус. Хитрый, жестокий, но трус. Он и подумать не может о том, что я предлагаю. Без дрожи подумать, по-настоящему, чтобы учуять как пахнут утопленники.
А они будут!
–Ну и что? – я встаю, я показываю, что сидеть я уже не в силах, что во мне аж клокочет всё от ненависти. – Пусть! Умрут сотни, но зато тысячи испугаются и поймут, что шутить с нами нельзя и нельзя забывать о почитании…