я тебя в институтах учили, - усмехнулся дедок. - Именно это и хочу сказать. Последний раз я телевизор при Ельцине покупал. - Какая-то ошибка... - Да уж ошибка. У меня пенсии на кашу не хватат. А ты мне про телевизор. Этот у меня сломался, и слава богу. Брехунов этих слушать, себя не уважать. Витя растерянно огляделся. На стене ближе всех висела пожелтевшая фотография, где неуловимо узнаваемый молодой Константин Михайлович, в майорских погонах и с орденами на груди, широко улыбался. - Две войны, - с легкой гордостью пояснил старик. - Германская и японская. А теперь вот видишь, мир какой... В горле у Вити запершило. Он смущенно кашлянул - Константин Михайлович, простите, мы разберемся. Обязательно. Давайте сверим данные вашего паспорта. - А нет у меня с собой паспорта. Внук забрал. Сказал, оформляет чего-то. - Внук значит. А как зовут внука? И может, телефон его у вас записан? *** Витя перекусил в недорогом кафе. Горячий чай и кусок сладкого пирога отлично способствовали послеполуденному умиротворению. Он разложил на столике документы, сделал пометки и сверился с сегодняшним планом. Оставался еще один адрес. - Ооо, молодой интересный, - сразу с порога громко и сочно охарактеризовала его дама лет сорока, розовая, пышная, но в коротком халате. Помады было слишком много, впрочем, как и грудей. - Какие люди оказывается у нас домоуправлении работают... Нужно как-нибудь зайти. Розовые обои в прихожей размягчили и без того нестойкие Витины устои. - Людмила Юрьевна, - начал было он. - Ох, зачем так официально, - обольстительно елейно перебила его хозяйка. - Просто Люся. - Людмила Юрьевна, - пропищал скороговоркой Витя. - У вас задолженность перед банком тридцать три тысячи рублей. Вы перестали вносить ежемесячные платежи... Густо обведенные глаза округлились. - Ты кто такой? - дама отступила на шаг. Плюшевые тапочки расположились в первой боксерской позиции. - Я из службы по урегулированию задолженностей, - краснея, ответствовал Витя. - А ну, пошел отсюда! - голос Людмилы Юрьевны наполнили грозы темного средневековья. Выпирающие из-под халатного декольте прелести наступали как тевтонский орден. Витя пятился, но громко сопротивлялся и дерзил. Правда, мысленно. Когда строй воинствующих рыцарей прижал его к двери, Витя ощутил горячий прессинг телес и отчаяние. И в этом отчаянии он крикнул: - Люська!!! И она сразу схлынула как волна. И Витя снова задышал. - Извиняюсь, - сказала хозяйка. -Нервная я. - Я же при исполнении, - примиряющее проговорил Витя. - Нужно что-то решать... - Устала я все решать. А за меня решить некому. Одна я. Но со следующей зарплаты обязательно заплачу. - Если у вас возникли затруднения, вы не стесняйтесь, обращайтесь в службу поддержки банка. Не нужно доводить ситуацию до прихода таких как я. Людмила Юрьевна с поникшими плечами и синхронно опустившимися прелестями внезапно постарела и стала похожа на несчастную, брошенную и пожившую героиню заплесневевшего спектакля. Витя ощутил привычную жалость. Он достал из сумки пакет документов, и, глядя в сторону, сказал: - Ну, давайте что-нибудь решим. Прямо сейчас. *** - Молодец, Зайцев, - одобрительно хмыкнул шеф. - У тебя прекрасные показатели возвратов. Тянет на премию. - Спасибо, Анатолий Саныч, премия бы мне не помешала, - честно признался Витя. - Все на девушек, небось, тратишь, - усмехнулся шеф. -Ладно-ладно, не тушуйся. Я тоже молодым был. Тоже по бабам мыкался, и все на них спускал. - Да нет, - попытался возразить Витя, но получилось неслышно. - Иди работай. Продолжай в том же духе, - благословил шеф, сделал резюмирующий жест рукой и потянулся к компьютеру. Витя выскользнул из кабинета и направился к своему столу. Его рабочее место сиротливо прижилось между двумя шкафами, и подойти к нему можно было только боком. Он протиснулся и сел. Достал телефон и минут двадцать усердно ставил лайки по всем соцсетям. Потом чувство ответственности взяло вверх, он оформил отчеты, еще раз просмотрел дела выписанных абонентов и грустно подумал о завтра. Следующий день опять возвращал его к той самой страшной безнадежной двери. Может отказаться, скулил кто-то внутри Вити, поменяться с кем-нибудь. Чтобы отвлечься, он заварил себе кофе, поискал в ящике стола и вытащил помятый шоколадный батончик. Причмокивая и прихлебывая, еще раз прошелся по сегодняшним заявкам. Потом пять минут настраивался на ненавистный вечерний обзвон. - Алло, это Леонид Петрович? Вас указали как контактное лицо... Белла Николаевна, банк начал судебное производство в отношении вашего займа... Могу я услышать Рустама Ахметовича?... Напоминаем вам о просроченной задолженности... *** После опустошенный, но добросовестно отработавший Витя, направился домой. По пути он зашел в супермаркет, и кое-что купил для ужина. Занял очередь в кассу и промолчал, негодуя, когда какая-то женщина неожиданно встала впереди него. Уже стемнело. У тускло освещенного подъезда стояло трое. Они громко цедили маты и отрывисто ржали. Внутри у Вити стало тускло, но он не повернул, а продолжал идти мимо, стараясь выпрямить спину. - Э, закурить есть? - хриплый вербальный выстрел попал прямо в солнечное сплетение. Витя сразу задохнулся и попытался оторвать от себя липкие присоски спрутов, сразу навалившихся на плечи. И умудрился ответить. - Нет. Не курю. Он зажмурился, но все еще шел. Прошло несколько секунд, а движению никто не мешал. Витя открыл глаза и обнаружил, что трое остались далеко в стороне и по-прежнему незатейливо беседуют. Но отпустило, только когда он свернул в арку и протопал еще целый квартал. На всякий случай Витя оглянулся в поисках возможной погони и, наконец, скинул присоски спрутов окончательно. Факт, что он далеко отклонился от цели своего маршрута, не то чтобы сильно смущал. Но то, что он ненамеренно оказался во дворе дома с той самой страшной и скучно серой дверью, Витя посчитал за перст судьбы. Что делать, если фатум постоянно намекает на то, что делать совершенно не хочется. И становится морозно и темно. И первобытно как в ураган. И дико как в джунглях. Витя долго распутывал паутину страхов, но прочные нити переплелись колтунами, и оставалось только бежать прочь. Но дверь внезапно открылась, и из зева неопрятного подъезда вышла бабуля с собачкой. Собачка тявкнула, и Витя непроизвольно проскочил в открытую дверь. Отступать нельзя, подумал он, стиснув зубы, и медленно как к эшафоту, стал подниматься на нужный этаж. Его еще может не быть, его еще может не быть, повторял он про себя. Но другой, более глубокий голос внутри, шептал в унисон - хозяин дома, хозяин ждет. Витя хотел передохнуть перед дверью, но не позволил себе эту слабость. Малейшая пауза развернула бы его назад. Поэтому он сразу позвонил, одернул руку, и застыл. Никто не спросил «кто там», просто серая стена отодвинулась, и пахнуло чем-то кислым, и слабый свет холодной лампы осветил сильно изменившееся, но еще незабытое лицо. Лицо было большое, круглое, плавно переходящее в лысину, с оспинами на щеках и мешками под веками. Злые губы слева направо перекатывали спичку. Потная майка сдерживала массивное рыхлое брюхо. - Чего надо? - а вот звуки все те же: противные, тягучие и забирающие остатки воли. «Он всегда был для меня удавом Ка, - подумал Витя. -А я всегда был жалким бандерлогом». Витя собирал силы для ответа, а человек в проеме двери ждал. И по тому, как двигалась спичка, Витя понял, что его не узнали. - Тополев Владимир Владимирович, - утвердительно выжал он из себя. - Ну, я, - ответил абонент. И где-то с краю, в его голосе неслышной нотой вклинилось беспокойство. - Вы просрочили платеж по кредиту, - выпалил Витя. - Вы игнорируете все обращения и напоминания о задолженности. На большом лице возник слепок понимания. Абонент отступил на шаг, а плечи вздыбились как Гималаи. - И че ты хочешь? - он выплюнул спичку и прищурился. - Я... я пришел... уведомить... - Витя собирал слова как кислород в вакууме. - На хер пошел, - Чудовище стало закрывать дверь. Витя, боясь и недоумевая, инстинктивно ринулся вперед, и дверь больно ударила его в плечо. Но маневр удался, и Тополев снова отступил. Правда мгновение спустя, он схватил Витю одной рукой за грудки, а другой широко размахнулся... Витя увидел летящий удар, и кто-то внутри него, несознательно сложил ладонь в правильно сжатый кулак. Продолжая панически не думать, Витя вдруг пригнулся и с разворота, вложив в движение весь свой недюжинный страх, стремительно провел блестящий апперкот в массивную челюсть. Большое тело зашаталось и рухнуло на пол. Ноги дрожали, руку саднило, в голове стреляло, в животе бесновались неуправляемые мотыльки. Витя смотрел на поверженную тушу и пытался втянуть воздух. Он так и стоял, не разжимая победный кулак, в котором спрессовались до космической плотности все его детские синяки, унижения и обиды. Вовка Тополь, бич двора и окрестностей. Несколько томов в кармической библиотеке. Он давил, топтал, гнул, и ломал. Он возвел природную Витину застенчивость в энную степень. Он рождал страхи как мыльные пузыри. Правда, пузыри потом превращались в мешки с цементом. Витя уже давно жил в другом дворе, два раза чуть не женился, носил галстуки и ходил на работу, но образ удава Ка все так же плавал в его крови вместе лейкоцитами и гемоглобином. А теперь образ лежал. И Витя нависал над ним как возмездие. Тело зашевелилось и обратило в потолок мутные глаза. Кто-то внутри Вити, собрав остатки страха, ударил лежачего ногой