он зашел в супермаркет, и кое-что купил для ужина. Занял очередь в кассу и промолчал, негодуя, когда какая-то женщина неожиданно встала впереди него. Уже стемнело. У тускло освещенного подъезда стояло трое. Они громко цедили маты и отрывисто ржали. Внутри у Вити стало тускло, но он не повернул, а продолжал идти мимо, стараясь выпрямить спину. - Э, закурить есть? - хриплый вербальный выстрел попал прямо в солнечное сплетение. Витя сразу задохнулся и попытался оторвать от себя липкие присоски спрутов, сразу навалившихся на плечи. И умудрился ответить. - Нет. Не курю. Он зажмурился, но все еще шел. Прошло несколько секунд, а движению никто не мешал. Витя открыл глаза и обнаружил, что трое остались далеко в стороне и по-прежнему незатейливо беседуют. Но отпустило, только когда он свернул в арку и протопал еще целый квартал. На всякий случай Витя оглянулся в поисках возможной погони и, наконец, скинул присоски спрутов окончательно. Факт, что он далеко отклонился от цели своего маршрута, не то чтобы сильно смущал. Но то, что он ненамеренно оказался во дворе дома с той самой страшной и скучно серой дверью, Витя посчитал за перст судьбы. Что делать, если фатум постоянно намекает на то, что делать совершенно не хочется. И становится морозно и темно. И первобытно как в ураган. И дико как в джунглях. Витя долго распутывал паутину страхов, но прочные нити переплелись колтунами, и оставалось только бежать прочь. Но дверь внезапно открылась, и из зева неопрятного подъезда вышла бабуля с собачкой. Собачка тявкнула, и Витя непроизвольно проскочил в открытую дверь. Отступать нельзя, подумал он, стиснув зубы, и медленно как к эшафоту, стал подниматься на нужный этаж. Его еще может не быть, его еще может не быть, повторял он про себя. Но другой, более глубокий голос внутри, шептал в унисон - хозяин дома, хозяин ждет. Витя хотел передохнуть перед дверью, но не позволил себе эту слабость. Малейшая пауза развернула бы его назад. Поэтому он сразу позвонил, одернул руку, и застыл. Никто не спросил «кто там», просто серая стена отодвинулась, и пахнуло чем-то кислым, и слабый свет холодной лампы осветил сильно изменившееся, но еще незабытое лицо. Лицо было большое, круглое, плавно переходящее в лысину, с оспинами на щеках и мешками под веками. Злые губы слева направо перекатывали спичку. Потная майка сдерживала массивное рыхлое брюхо. - Чего надо? - а вот звуки все те же: противные, тягучие и забирающие остатки воли. «Он всегда был для меня удавом Ка, - подумал Витя. -А я всегда был жалким бандерлогом». Витя собирал силы для ответа, а человек в проеме двери ждал. И по тому, как двигалась спичка, Витя понял, что его не узнали. - Тополев Владимир Владимирович, - утвердительно выжал он из себя. - Ну, я, - ответил абонент. И где-то с краю, в его голосе неслышной нотой вклинилось беспокойство. - Вы просрочили платеж по кредиту, - выпалил Витя. - Вы игнорируете все обращения и напоминания о задолженности. На большом лице возник слепок понимания. Абонент отступил на шаг, а плечи вздыбились как Гималаи. - И че ты хочешь? - он выплюнул спичку и прищурился. - Я... я пришел... уведомить... - Витя собирал слова как кислород в вакууме. - На хер пошел, - Чудовище стало закрывать дверь. Витя, боясь и недоумевая, инстинктивно ринулся вперед, и дверь больно ударила его в плечо. Но маневр удался, и Тополев снова отступил. Правда мгновение спустя, он схватил Витю одной рукой за грудки, а другой широко размахнулся... Витя увидел летящий удар, и кто-то внутри него, несознательно сложил ладонь в правильно сжатый кулак. Продолжая панически не думать, Витя вдруг пригнулся и с разворота, вложив в движение весь свой недюжинный страх, стремительно провел блестящий апперкот в массивную челюсть. Большое тело зашаталось и рухнуло на пол. Ноги дрожали, руку саднило, в голове стреляло, в животе бесновались неуправляемые мотыльки. Витя смотрел на поверженную тушу и пытался втянуть воздух. Он так и стоял, не разжимая победный кулак, в котором спрессовались до космической плотности все его детские синяки, унижения и обиды. Вовка Тополь, бич двора и окрестностей. Несколько томов в кармической библиотеке. Он давил, топтал, гнул, и ломал. Он возвел природную Витину застенчивость в энную степень. Он рождал страхи как мыльные пузыри. Правда, пузыри потом превращались в мешки с цементом. Витя уже давно жил в другом дворе, два раза чуть не женился, носил галстуки и ходил на работу, но образ удава Ка все так же плавал в его крови вместе лейкоцитами и гемоглобином. А теперь образ лежал. И Витя нависал над ним как возмездие. Тело зашевелилось и обратило в потолок мутные глаза. Кто-то внутри Вити, собрав остатки страха, ударил лежачего ногой в живот. А потом еще и еще. Витя видел лишь ржавые всплески проснувшейся ненависти. Она эакулировала толчками под каждое сотрясение сердца, и Витя бил четко в ритм. Когда Тополь рассыпался как куча талого снега, Витя, наконец, стал пустым. И даже закончился сам страх. Осталось только ощущение завершенности. Он уже трезво взглянул на тело. Вовка дышал и вызывал чувство, отдаленно напоминающее жалость. И Виктор перешагнул через него. На вешалке вместе с курткой висел кожаный несессер. Как и ожидалось, бумажник находился внутри. Негусто. Витя пересчитал купюры, сверился с ведомостью и отложил в карман нужную сумму. Остальное оставил в кошельке. - Ваша задолженность погашена, - официально и свободно сказал он. - Пожалуйста, в следующий раз при невозможности оплатить платеж вовремя, уведомляйте менеджера банка. Потом снова перешагнул через ЭТО, открыл дверь и вышел. *** Ощущение свежего воздуха было прекрасным. Пахло озоном, вокруг кружились огни зажженных окон. Близорукому человеку впервые подобрали очки, и у него закружилась голова от ясности. Плечи выбрались из-под покатости, позвоночник рос, а ребра разошлись вширь как освобожденные пружины. Он был готов перейти море, не замочив ног. Или перелететь океан. Или взойти на острый пик над облаками. И чтобы проверить, что он действительно МОЖЕТ, Витя нашел нужный номер и послал сигнал. Легко. Как спутник свои позывные. И услышал: «Алло...» И в это алло, как в зовущее небо, он бросил небрежно: -Здравствуйте. Это все тот же коллектор. Я сейчас заеду за своей картиной... Он поехал к ней. Потом вспомнил ее зеленые волосы и рассмеялся. Громко и открыто. 2019