Полтораста с чем-то лет назад литейный мастер Иван Маторин с сыном отлили исполинский колокол в 12 327 пудов 19 фунтов весом.
Но внезапный пожар охватил деревянную избу над ямой, где отливался колокол. Колокол в жару раскалился докрасна. На него плеснули водой, он треснул, отвалился от края осколок.
С той поры возвышается колокол на каменном подножье, как большой бронзовый шатер, и чернеет в его боку пробоина, широкая, как ворота. Исполинский осколок стоит рядом, прислоненный к подножью.
Случай погубил гениальное создание русских мастеров, и теперь, через сотню лет, тянет им руку помощи другой русский мастер. Бенардос решил поправить колокол, приварив к нему осколок своим «электрогефестом».
Многоустый хор газет известил Россию об этом намерении.
«Г-н Бенардос восстанавливает Царь-колокол!» — кричали газеты.
А тем временем изобретатель в мастерской в Петербурге, бледный от нетерпения, вел опытные сварки.
Кончена сварка, сделан шов, но от несильного толчка расходятся сваренные детали, словно сметаны были на живую нитку.
Уверенный в правильности избранного пути, Бенардос продолжает опыты.
«У „электрогефеста“ блестящее будущее!» — говорили ученые в поздравительных речах. И, прислушиваясь к их речам, капиталисты спешили вложить свои деньги в дело Бенардоса.
На десятилетия опережая время, создавал Бенардос все новые и новые схемы электросварки, одна остроумнее другой.
И с каждым днем яснее и яснее понимал, что где-то тут, под самым боком, стоит незримая преграда. Словно кто-то коварный и невидимый толкал его под руку и мешал простому как дважды два делу.
Способ Славянова
О работах Бенардоса прослышал в далекой Перми горный начальник Пермского пушечного завода Николай Гаврилович Славянов.
Он построил динамомашину собственной конструкции и принялся повторять опыты Бенардоса.
И тотчас же закружился вокруг Славянова тот же самый хоровод неудач.
Сварные швы получались ломкими и хрупкими и отскакивали от металла, как горелые корки от хлеба.
Но Славянов был блестящий инженер-металлург. Точное знание удваивало его силы.
И он разоблачил затаенного врага Бенардоса.
Врагом был угольный стержень.
С угольного стержня в железо переходил углерод, и металл, науглеродившись, становился хрупким и непрочным.
Электрическая дуга, полыхавшая на тугоплавком угольном стержне, была слишком жарка и пережигала металл. Благодетельный жар, многократно умножавший яркость дуговых электрических ламп, здесь оказывался вредным.
Вся беда была в том, что «электрогефест», родившись из лампы, наполовину еще оставался лампой.
Бенардос продолжал видеть куколку там, где уже развилась бабочка и сейчас разорвет иссохшую оболочку и вылезет на свет, расправив пестрые крылья.
Это сумел разглядеть Славянов острым глазом инженера, просветленного знанием металлургии.
Гениально просто расправился Славянов с вредным пережитком дуговой лампы — отравителем металла.
Угольный стержень Славянов выбросил прочь, а освободившийся электрический провод прикрутил к железному стержню, который Бенардос вводил со стороны в дугу.
Дуга вспыхнула прямо между стержнем и металлом. Она была не жаркой. Стержень плыл каплями, и они вливались в лужицу подтаявшего в жару дуги металла. Железо застывало прочным швом.
На Мотовилихинском заводе Славянов открыл электросварочный цех.
Как больных к прославленному лекарю с последней надеждой на исцеление, везли из разных городов России к Славянову в Мотовилиху искалеченные части машин.
И Славянов исцелял их. Из далекой Новгородской губернии на барже по Волге и по Каме привезли разбитый колокол в 300 пудов весом. И Славянов заварил в нем трещины, приварил к нему отбитые куски.
Свои опыты Славянов решился описать в книжке.
Эту книжку прочитали коммерсанты — компаньоны Бенардоса — и возмутились.
Они потребовали через суд, чтобы Славянову запретили заниматься электросваркой.
Ведь они хозяева электросварки, они используют патент Бенардоса и вложили в него свои деньги, и теперь никто не смеет без их согласия касаться этого дела.
Ведь не только целительный пламенный ручеек стекает с конца железного стержня, но и золотой ручеек.
Они жили в капиталистическом мире.
В этом мире каждый имущий был хозяином и, не отрывая глаз, стерег свой источник богатства, свой золотой ручеек.