Я медленно киваю.
— Почему она другая?
— Потому что ты тоже. Тебе нужно наказать их, — говорит он, и от его интонации бегут мурашки. Его голос стал ниже, и позади него я вижу искры. Его волк. Искры значат, что Каин его контролирует или наоборот, хочет выпустить наружу?
Я не хочу об этом спрашивать и вместо этого качаю головой.
— Теперь они её видели. Они от меня отстанут.
— Нет. Они показали, как сильно тебя боятся. Теперь все станет хуже.
— Боятся меня? — я таращусь на него.
— А почему, думаешь, они нацелились на тебя, как только ты здесь появилась?
Я развожу руками.
— Потому что я слабая, и от этого они чувствуют себя могущественными? Я видела сотни придворных фейри, которые делали так же.
Он злобно усмехается.
— Они не могущественные, а богатые. Это разные вещи.
Я пожимаю плечами.
— А это имеет значение? Суть в том, что они чувствуют себя лучше, заставляя других чувствовать себя хуже.
— Они не поэтому пытались убить тебя, принцесса, — рычит он. — Каждый Страж Одина и каждый фейри здесь хотели выяснить, почему тебя призвали в Фезерблейд. Причина была не в твоей силе и не в твоей магии. А это значит, что в тебе есть что-то еще. А фейри типа Оргида? — от имени фейри Двора Тени его голос становится жестче, будто ему на язык попало что-то противное. — Они боятся всего, что не понимают, не могут контролировать, или что кто-то может быть сильнее их.
Я молча глазею на него, пытаясь поверить в его слова. В каком-то смысле это ответ на все вопросы, которыми я задавалась неделями.
— Если они такие жестокие и порочные, почему боги призвали их сюда?
— Все мы проходим испытания, принцесса.
Мой взгляд устремляется к его плечам. Туда, где должны быть крылья.
Его губы изгибаются.
— Я не провалил здесь ни одного испытания, — шипит он. — И это ничего не значило. Если меня считают злодеем, я, блядь, так и буду вести себя. Накажу этих мелких ублюдков, которые пытались убить сегодня тебя.
— Нет.
— Почему?
— По сотне причин.
— Например?
Я не хочу, чтобы все в Фезерблейде думали, что мне нужен Каин, чтобы за себя постоять.
Я не хочу, чтобы его наказали в ответ.
Я не хочу начинать мстить… потому что боюсь, что мне это понравится.
— Они не стоят потраченных сил и времени, — говорю я так серьёзно, как могу. — И это я должна бороться со своими врагами, а не ты.
Гневное рычание — единственная реакция, которой я удостаиваюсь.
— Каин, не трогай их. Я серьёзно, — я кладу руки на бедра и слегка подпрыгиваю от того, какой ледяной оказывается моя ладонь.
Фейри Двора Огня смотрит на меня.
— Ты раздаешь мне приказы, будучи одетой лишь в мокрую рубаху и пару сапог, — тихо говорит он.
Осознание настигает меня, и щеки вспыхивают.
— Да, это правда, — бормочу я, и вся властность пропадает из моего голоса.
Дерьмо! Как, во имя сисек Фрейи, я могла забыть, что не надела сраные штаны?
— Мне нужно идти, — я поднимаю с земли штаны, кожаный корсет и разворачиваюсь. Я болезненно осознаю, как прекрасно ему видна моя задница, к которой прилипла мокрая ткань. Это лучше или хуже, чем моя грудь, облепленная рубашкой, на которую он пялился на протяжении всего разговора?
С горящим лицом я топаю через лес.
— Фезерблейд, у меня накопилось к тебе много вопросов, — шепчу я, сжимая зубы. Если хотя бы часть сказанного Каином правда, и мы с медведицей особенные, то встретиться с ней становится еще важнее.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть моя медведица вернется и на этот раз останется со мной.
ГЛАВА 15
МАДДИ
Я иду прямиком в ванную, которая оказывается пустой, потому что почти все фейри до сих пор у «Серебряных Ручьев». Не спеша, принимаю ванну, тщательно промываю волосы и аккуратно заплетаю их снова. Я придумала, как завязать их на затылке, чтобы обычно путающиеся пряди, оставались в порядке и точно не падали мне на лицо.
Закончив, запираюсь в нашей общей с Нави комнате. Она и пальцем не пошевелила, чтобы поддержать меня около озера, так что я не сожалею, если она не сможет войти. Если уж вернется, сможет подождать.
Отправившись в галерею я сохраняю все, что только что произошло.
Как минимум в одном Каин точно прав: медведица великолепна. Она просто невероятна. И она спасла мою жизнь.