Этой ночью мой разум слишком активен, чтобы уснуть, и все мысли заняты Каином.
Даже то, что я заставила себя заново пережить все вчерашние события, чтобы сохранить их в галерее в виде четырех новых статуй не помогает унять беспокойство и не переключает внимание.
Воспоминания о том, как он защищал меня перед отцом настигают меня при каждой попытке отдохнуть хоть немного.
Что-то было в нем, эта его сила, его контроль…
Они меня немного пугают, потому что я не могу отрицать ту часть меня, которая хочет узнать, каково это.
В голове вертится мой разговор с ним после сражения со Снежным Великаном.
«Я уже сказала тебе. Я не могу помочь тебе причинить кому-то вред. Я не смогу с этим жить. Я не такая»
«А могла бы. Я вижу это в тебе».
Он так сказал, потому что хочет, чтобы я ему доверяла, а не потому что считает нас похожими.
Просто я… считаю это привлекательным в нем.
Я стону в подушку. Со мной явно что-то не так, и мне нужно держаться от него как можно дальше.
Чтение обычно помогает мне занять мысли до тех пор, пока не придет сон, но когда я беру книгу, пальцы находят карту, которую мне дала Сигрун. Я рассматриваю идеальные линии чернил на ней. Я все еще не до конца понимаю, зачем она отдала её мне, разве что чтобы подчеркнуть идею о том, что Фезерблейд во мне заинтересован.
На карте нет ничего, что я не видела бы своими глазами, кроме Крыла Медведя. Я провожу кончиками пальцев по чернильным линиям, и застываю, когда дохожу до места, отмеченного как камеры в катакомбах. На бумаге появляется небольшая темная, извивающаяся линия и новые буквы. Они ведут в самый низ рисунка, где изображена река.
Дыхание перехватывает.
Сокровищница Сказителей.
Ворон Одина, это же Сокровищница! Карта показывает мне Сокровищницу!
Если раньше я сомневалась, то теперь я точно уверена. С Каином или без, я попаду в Сокровищницу.
— Ладно, — бормочу я себе под нос, разглядывая бесконечную на вид область, покрытую корой. С воздуха она выглядела немного иначе. Карта, сколько бы я не изучала её и как бы не пыталась найти маршрут, ничего не показывала о том, как мне добраться до Гнезда Грифонов или к архивам без помощи крыльев.
Есть лишь один способ туда попасть — забраться наверх. Я сглатываю, борясь с волнением. Мне предельно ясно, что если я потеряю сознание, пока лезу наверх, я упаду, и пока я прикидываю расстояние до места, на вид кажущегося мне покоями Сигрун, мне становится понятно, что падения с него я не переживу.
Впрочем, само восхождение туда не кажется таким уж сложным. В коре полно веток, лиан, сучков и выступов, за которые можно ухватиться. Так что, это вполне осуществимо.
— Давай, Мадди, вперед, — шепчу я сама себе. — Делай что можешь, игнорируй остальное.
Я кладу руку на кору. Она кажется прочной. Я подтягиваюсь, ноги находят опору. Поднявшись на три фута, я останавливаюсь.
Это попросту глупо.
Я хочу продолжать. Хочу заставить себя подняться на дерево, но не могу. Если упаду в обморок, я умру. И как бы сильно мне не хотелось попасть в Сокровищницу, я не хочу ради этого умирать.
Огорчение прокатывается по мне. Фезерблейд ясно показал, что хочет, чтобы я попала в Сокровищницу, но каким образом я должна раздобыть информацию, нужную чтобы открыть дверь, если я не могу залезть на сраное дерево?
Я спрыгиваю, тяжело приземлившись, и позволяю себе разразиться тирадой ругательств.
— Гребаные яйца Одина! — выпаливаю я, злобно глядя на кору.
Теперь у меня есть магия. Могу я создать ледяную лестницу и подняться по ней на дерево?
Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть наверх и ради пробы поднимаю руку. Из ладони вырывается лед, но просто отскакивает от дерева и исчезает.
Значит, никакой ледяной лестницы.
В голове звенят слова Нави: «Почему медведица не появилась, когда была тебе нужна? Почему позволила тебе опозориться?».
— Сейчас мне бы очень пригодилась её помощь, — говорю я, все еще со злобой глядя на недоступное здание. — Должны же медведи уметь взбираться на деревья?
— Конечно мы это умеем.
Услышав голос, я вскрикиваю. Секунду я не могу понять, прозвучал ли он в моей голове или я правда его слышу, и я резко разворачиваюсь на ветке.
И замираю.
Она появляется передо мной. Белая медведица медленно становится материальной. Её размеры снова поражают меня. Она огромная. У нее сияющий мех цвета свежего снега, а когти, нос и глаза чёрные. Она поднимает губы, обнажая клыки длиной с мою руку.