— Ты говорила со своей валь-тивар? — переспрашивает она, снова скорее задумчиво, чем с издевкой.
— Она говорит, что не может остаться здесь не по своей вине, а по моей, и я думаю, что единственный способ улучшить контроль над ней — это лучше освоить новую магию льда.
Какое-то время Брунгильда молчит, а потом осторожно спрашивает:
— Она предположила, что это тебе нужно узнать, каким образом она сможет остаться подле тебя?
— Она не предположила, а прямо это сказала, — отвечаю я.
— Она говорила с тобой?
— Да, — говорю я, хмурясь. Брунгильда странно на меня смотрит. — Все валь-тивар разговаривают со своими Валькириями, разве нет?
— Да, они говорят с нами, но это происходит не так, как общаемся мы с тобой. Мы общаемся с помощью образов, с помощью чувств, с помощью ощущений, эмоций и приказов. Они не разговаривают в прямом смысле.
А в Торви есть хоть что-нибудь нормальное?
— Получается, ты разговаривала с медведицей полностью с помощью слов?
— Ну да, то есть, она звучала у меня в голове, но у нее был голос, интонация, она произносила слова. На самом деле, ей нравится ругаться.
С минуту Брунгильда выглядит искренне удивленной. Потом она касается рукой подбородка, когда рядом с ней со вспышкой появляется птица. Я не могу не разглядывать её. Не знаю, считается ли грубым вот так пялиться, но не делать этого просто невозможно. Это голубая сова с сияющими сапфировыми глазами. Её сверкающие перья окрашены во все возможный оттенки лазурного, а голова в форме сердечка обведена оперением цвета льда. Она смотрит на меня со всепоглощающей мудростью.
— Ты её видишь, — говорит Брунгильда.
— Да.
— Остальные говорили, что ты это можешь.
— Она очень красивая, — говорю я. Это правда, хотя сова меня и пугает. Прежде, чем я успеваю остановиться, с губ слетает следующий вопрос: — Что я позволила ей сделать со мной там, в Ледяном Дворце? — животное моргает огромными глазами, глядя на меня.
— Ты позволила ей увидеть твое будущее.
— Будущее? — я перевожу взгляд на нее. — И что вы увидели?
— То, как ты навсегда изменила Фезерблейд.
Изумление охватывает меня.
— Но вы не хотели, чтобы я сюда попала, — шепчу я. — Значит, я все изменила к худшему.
Несколько долгих секунд Брунгильда разглядывает меня, потом пожимает плечами.
— Я не в силах изменить то, что уже началось, так что могу и рассказать тебе. Варианты будущего, которые я вижу, разнообразны и непредсказуемы. Я вижу один из возможных вариантов развития событий, но обычно присутствует общая тема, если получается прочесть кого-то несколько раз. Я знаю, что ты изменишь Фезерблейд, но не знаю, как именно, будет ли это к лучшему или худшему. Не знаю, произойдет ли то, что я видела в будущем из-за того, что у тебя появился этот новый вид валь-тивар, или из-за твоего общения с самым опасным фейри Двора Огня на Иггдрасиле. Все, что я знаю, это то, что ты повлияешь на это место, и возможно, на всех Валькирий, что здесь живут.
Я смотрю на нее, вытаращив глаза. Знаю, что она права насчет того, что Фезерблейд во мне заинтересован. Этому есть слишком много доказательств, чтобы я могла это отрицать.
Но также уверена, что скорее всего здесь умру. Я по-прежнему хуже всех контролирую любую из своих способностей, отстаю в физической форме, силе и боевых навыках. Шумно выдыхаю.
— Я хорошая, эрсир, — говорю я тихо, но убедительно. — Я бы никогда не сделала ничего, что навредило бы Фезерблейду или другим новобранцам.
— Многие непроизвольно впускали в этот мир зло, — говорит она.
Я знаю, что она имеет в виду Каина.
— Ну, я хочу сделать мир лучше, — говорю я. — Здесь есть новобранцы, которые пытались утопить меня, которым нравится надо мной издеваться. Вы хоть раз видели, чтобы я делала нечто подобное?
Проходит секунда, и она кивает.
— Ты права, я не чувствую в тебе зла или жестокости. Но ты впечатлительная. Ты юная и наивная.
— Это потому что я всю жизнь провела запертой в башне, — говорю я, стараясь звучать внушительно. — Это не делает меня глупой, — в ответ звучит длинная, тяжелая тишина. Не знаю, это знак согласия или наоборот, так что пожимаю плечами. — Вы будете обучать меня магии льда?
— Я обязана тебя обучать.
Ты что, сдохнешь, если просто согласишься? Я умудряюсь не произнести этого вслух, но держу руки по бокам от себя и сжимаю кулаки.
— Когда пытаюсь сосредоточиться, как меня учили, ничего не происходит. Кажется, сила, с которой я фокусируюсь, никак не влияет на магию, — говорю я.