Придя тем вечером в мастерскую Сарры, я замираю на пороге. Вся комната перевернута вверх дном. Все предметы на столе перевернуты, кресло опрокинуто набок, на скамье следы подпалин, а угли из очага раскиданы по мехам.
— Мадди!
Обернувшись, я вижу, как Сарра идет ко мне, на руках надеты толстые перчатки и в них два больших мешка. Её глаза кажутся огромными от ужаса, и я обнимаю её.
— Что произошло? — спрашиваю я. Она дает мне мешок, и мы вместе подбираем с пола то, что сломано или не подлежит ремонту, и складываем в мешки.
— Не знаю. Думаю… — она ненадолго умолкает, а потом я слышу страх в голосе. — Думаю, они могли меня опоить.
— Кто?
— Не знаю! Я просто проснулась в своем кресле, а комната выглядела вот так, и меня тошнит.
— Ох, Сарра, — я откладываю мешок и снова её обнимаю. Я переживаю, что это могла быть атака, нацеленная на меня. Если кто-то из остальных знал, где я сплю, и что меха, которые сейчас все в прожогах и подпалинах служат мне постелью шесть ночей из семи, то это все могло быть спланировано, чтобы добраться до меня. Но зачем они опоили Сарру? Это бессмысленно. Они могли просто подождать, пока она уйдет из мастерской.
Она вся бледная и у нее трясутся руки.
— Сарра, я тут все приберу. А ты иди в постель, тебе нужно отдохнуть.
— Не могу. Ты только посмотри на все это, нужно все рассортировать.
— Я с этим справлюсь.
— Но как ты поймешь, где что лежит?
— Сарра, я провела здесь столько времени, что запомнила, где что лежит. Честно.
В конце концов она соглашается и позволяет мне проводить её до спальни, которую она делит еще с двумя человеческими женщинами в комнатах рабов. Их пока нет, но я укладываю Сарру в постель, целую в лоб, как делала сестра, когда я плохо себя чувствовала, и возвращаюсь в мастерскую.
Прибравшись в помещении, я обнаруживаю, что ничего не было украдено и ничего не пропало с её рабочего стола. В прачечной я нахожу куски меха и пытаюсь сделать из них заплатки для большого куска меха, под которым мне нравится спать. Когда я заканчиваю, комната выглядит практически так же, как раньше.
И все же, заснуть той ночью мне так и не удалось.
В четверг за завтраком нам объявляют, что вместо выбора между судоходством, поварским делом и плаваньем, мы будем обучаться навыкам охоты для подготовки к предстоящей Оскорелле. Это грустное напоминание о том, что вскоре нас отправят за пределы кроны, но я также радуюсь, что буду изучать что-то новое.
Харальд и Вальдис ведут нас мимо Крыла Птицы на большую поляну, которая оказывается далеко не такой красивой как та, куда я убежала от Каина.
Та, о которой я вспоминаю и краснею.
— Это — Охотничьи Угодья, — объявляет Харальд. Я вспоминаю, что видела это название на карте. Он указывает на расставленные столы. — Сначала нужно изучить провизию. Вы научитесь консервировать мясо и потрошить рыбу.
Все утро уходит на то, чтобы научиться обращаться с пойманной добычей. Готовить мясо оказывается интересным. Я ни разу не видела, чтобы его так готовили при Дворе Льда, и мне кажется любопытным, что можно обработать его так, чтобы оно не протухло и осталось пригодным в пищу. Изучать, какие фрукты и ягоды можно есть, а какие нет, оказывается куда менее интересным, потому что я прочитала об этом в книжках, когда была маленькой.
Около полудня на поляне появляется Каин. Все, включая Харальда и Вальдис поворачиваются, чтобы на него посмотреть, но никто ничего не говорит и они продолжают нас обучать. Я опускаю взгляд на лежащую передо мной мертвую рыбу и стараюсь не морщиться, когда беру в руки острый нож и пытаюсь запомнить, как именно нужно удалять внутренности, съев которые можно отравиться.
«Знаешь, твоя медведица съела бы все это сырым», звучит голос Каина у меня в голове. Я резко поворачиваю голову и сердито смотрю на него.
— Ну, я не собираюсь есть это сырым, — бормочу я. Стоящий рядом новобранец странно смотрит на меня, и я вздыхаю. Все тут думают, что я сумасшедшая.
Когда мы заканчиваем с рыбой, Вальдис объясняет нам, как защититься от непогоды с помощью куска парусины.
— Когда у вас появятся крылья, самым важным будет защитить перья, — говорит она, и желание получить крылья становится таким сильным, что я почти вскрикиваю. — А теперь разбейтесь на пары, потому что в Оскорелле вы будете тоже участвовать парами.