Часы (механические, старые, с гирями, маятником, и ходят!) — на одной стене. Портрет на противоположной. В рамочке и под стеклом. Хозяин грота? Фиг вам. Красивая девушка? Три раза ха-ха. Шиллер! То есть — это когда я впервые удостоил сей портрет своим вниманием, он был Шиллером. У хозяина в тумбочке имелся немалый запас портретов, и он их менял в соответствии со своим настроением. Менял так, что никто и ни разу не заметил процесса замены. Замечали — по подсказке свечей. Поменялся разговор, чуть активней стала жестикуляция, дрогнуло пламя свечей, дёрнулись тени на стене, блеснуло по-новому стекло, притянув внимание… Глядь, а там уже Гёте вместо Шиллера. Или Бетховен… Или Кропоткин… Скрябин опять же… Герцен…
И сразу — в другое русло беседа. Интересное взаимодействие: лёгкий уклон темы, жест рукой, рывок пламени, рывок теней, блеск, взгляд, ответный взгляд нового портрета, и — уклонившаяся тема вдруг сменилась на совсем новую и неожиданную.
А теперь — кто был за столом. Во-первых, ваш покорный слуга, тогда ещё сорокатрёхлетний геолог-недоучка, математик-недоучка, программист-самоучка, фотограф-любитель, турист, путешественник, писатель, меломан и гурман. Месяца три назад начавший муторную процедуру вылезания из того самого кризиса, на котором были потеряны все интересы в жизни и весь круг общения, четыре дня назад расставшийся с девушкой, которая чуть-чуть его за шкирку приподняла и тут же сбросила обратно, словивший с того микроинфаркт, вчера, на попытке добраться до поликлиники, сломавший себе ребро, десять часов назад вдруг собравшийся, наплевав на всё перечисленное, съездить в Сьяны, три часа назад познакомившийся с компанией, которая станет стержнем следующей попытки, и вот час назад впервые в жизни случайно попавший в сей грот и познакомившийся с его хозяином. Во-вторых, мой старый и давно потерявшийся друг Олег, внезапно позвонивший после пятнадцатилетнего отсутствия на горизонте. В-третьих, хозяин грота по кличке Рэй, бывший спасатель приблизительно моего возраста, приезжающий в Сьяны не чаще раза в месяц-два, но тем не менее оборудовавший себе такую вот нору. На удивление никогда обо мне не слышавший, хоть я в подмосковных катакомбах, да и вообще в мире путешественников являюсь фигурой легендарной и даже в чём-то мифологической. В том числе и по линии спасработ — всё же целых пять лет когда-то командовал спасотрядом, специализировавшимся по катакомбам. Забавный товарищ этот Рэй. С исключительно необычным кругом интересов и увлечений и с не менее необычным мировосприятием. Собственно, по комплекту меняющихся портретов оно и так видно. Рэй — один их «хозяев» Сьян, уважаемый человек, без ведома которого в системе не происходит ничего, достойного упоминания. Потому — четвёртая лавка за столом меняла своего «седока» с приблизительно той же периодичностью, что и гвоздик, на котором висит портрет. Люди обоего пола, преимущественно молодые, возрасту от четырнадцати до двадцати пяти лет, приходили, сидели по пять минут, задавали по паре вопросов, выпивали по кружке чаю и — освобождали место следующему. Или же — вообще заглядывали из штрека через окно, пару минут слушали и шли себе дальше по системе бродить.
Примечательно, но ни единого слова из той беседы я не запомнил. Даже тем не помню. Темы были несущественны. Слова были также несущественны. Существенна была атмосфера. Существен был безмолвный разговор со светом. Существенно было само существование этого места. Вдвойне примечательно — что никого из «четвёртых» у меня в памяти тоже не отложилось. И наоборот, никто из них не запомнил меня. Обрывки визуальных образов — подсказывают, что там я видел по крайней мере человек пять, которые спустя месяцы и годы появились и прочно обосновались в моей жизни. Некоторым из них я потом пытался задать вопрос, не там ли впервые виделись, но ни один не признался. Хотя — все до единого признались, что в те годы посещали Шайтан отнюдь не редко.
Позже я ещё дважды заходил в Шайтан. Оба раза на очередных переломах. Оба раза — с Олегом. Оба раза — с Машей, с которой я познакомился за три часа до первого посещения Шайтана. Оба раза Рэй оказывался «дома». И оба раза — была такая же беседа, очень важная и абсолютно не запомнившаяся. А с тех пор, как жизнь вошла в некое осмысленное русло, не заглядывал в Сьяны ни разу. Говорят, Рэй тоже перестал там бывать, в Шайтане теперь совсем другие люди тусуются. Кстати, с Рэем мы за три встречи так и не удосужились познакомиться. Тоже несущественным казалось. И продолжает казаться. Наверное, правильно, что часть людей, имевших значение в жизни, остаются незнакомцами. Эпизодические роли могут быть важнее главных. Имеется в том некий сакральный смысл.