— Не голодна, — глухо отвечаю, вырванная из полудрёмы.
Акено Даи уходит, тихо прикрывая за собой дверь. Слышно, как он спускается по лестнице. Сонный настрой пропадает. Сажусь.
На столе в раскрытом виде маячит оставленная Повелителем тетрадь. Любопытство не позволяет проигнорировать данный предмет. Но стоит подойти поближе и заглянуть, как с губ срывается вздох разочарования. Страница исписана неизвестными мне символами, напоминающими буквы с закорючками и точечками. Ничего интересного и познавательного. Никаких секретов государственной важности, которые можно было бы узнать.
Но на смену любопытству и разочарованию приходит хулиганистость. Поднимает свои рыжие ушки, морщит носик и потягивается. А по хитрющим глазкам читается желание «резвиться и творить беспредел». Грозно шевелю указательным пальцем, нетушки, мы не будем устраивать конец света, нам же ещё самим жить хочется.
Да, умом я понимаю, что лучше сейчас просто сесть и не шевелиться, переждать приступ внезапного вдохновения на шалости, а сердечко-то уже ноет, просит попроказничать. Хотя бы самую малость. Хм… пока совесть не проснулась, можно егозить.
Присаживаюсь на стул, беру пушистое перо, обмакиваю в чернильницу, открываю последнюю страничку тетради и… зависаю. Что бы такое изобразить? Рисую я не очень хорошо, на уровне трёх-четырёхлетнего ребёнка. И фантазия у меня на такой же примерно стадии.
Но что поделать? Душа жаждет созидать, поэтому стряхиваем лишние капельки чернил, подносим гусиное перо к плотной светло-коричневой бумаге, слегка царапаем кончиком очина будущий холст. Из-под руки само собой вырисовывается пальма с кокосами, дуга от одного нижнего угла до другого — остров. Рядышком, на песочке с упавшими пальмовыми орехами, появляется маленький кролик с длинными ушами (очень, очень непропорционально длинными) и с листочком салата латука в зубах. Хотя последний больше походит на ракушку-веер.
И собственно в этот момент я впервые полностью осознаю, что скоро у меня будет ребёнок. И он, наверное, тоже будет рисовать, старательно выводить линии на бумаге, высунув язык, как порой делают маленькие дети… а потом он будет с нетерпением искать свою маму… чтобы именно я увидела рисунок первой.
Невольно улыбаюсь, внутри разливается тепло и зарождается новое чувство. Теперь беременность для меня связана не только со страхом, но и с чем-то приятным, тягучим и нежным. В воображении вспыхивает образ черноволосого мальчика с сосредоточенным личиком.
Грёзы о будущем прерываются стуком в дверь.
— Войдите.
В комнату заходит работница гостиницы с подносом еды, пустым кувшином, несколькими полотенцами и тазиком с водой. И как у неё рук хватает, чтобы ещё в двери стучать?
— Ваше Высочество, Его Величество приказал принести это вам… — лепечет молодая девушка, во все глаза косясь на меня с плохо скрываемым интересом и трепетом.
— Спасибо.
Помогаю вошедшей донести поклажу и сгрузить всё на тумбочку.
И вот смотрю я на горячий омлет с салатом, а в тёмных дебрях души трусливым светом зажигается благодарность к императору. Трусливым, потому что я всеми силами эту самую благодарность подавляю. Но поздно, процесс уже пошёл, боюсь, в дебрях скоро проведут электричество.
Но чисто из гордости, я ведь сказала, что не голодна, а меня не послушали (ну и из-за лёгкой тошноты тоже) решаю не есть. Отставляю приятно пахнущий поднос с ужином подальше, умываюсь и ложусь спать. Под тёплым одеялом и на мягкой подушке морфей не заставляет себя долго ждать.
И только где-то посреди ночи сквозь сон ощущаю, как в комнату кто-то заходит, скидывает на спинку стула одежду, ложится рядом на постель и засыпает.
Открываю глаза. Рядом мирно посапывает Нолан, запрокинув руки за голову. В рубашке и в нижнем трико. Даже под одеяло не залез.
Вздыхаю, заставляя себя встать. Ночью в комнате холоднее, несмотря на горящий камин. Отыскиваю в седельных сумках, которые принёс император, тёплый плед. Накрываю им Тёмного Властелина.
Теперь мы квиты. Ты заказал мне еду, хоть я и не просила, а я тебя укрыла, хоть ты и не просил. Так что счёт на равных.