— Я так устала… — шепчет девушка, с ресниц которой падают слёзы на подоконник. — Мне кажется, я разучилась чувствовать, внутри пустота, которая ноет и не даёт мне забыться. Я хочу забыть эту боль, чтобы её никогда не было, но закрываю глаза, и передо мной его улыбка… Кайл, — всхлипывает Илина, — Кайл…
Так мы и ревём втроём, пока не наступает ночь, и за окном окончательно не светлеет.
А потом приходит император и зовёт нас всех спуститься вниз и что-нибудь перекусить, но Лина и Лайна уже спят в обнимку на кровати, а я так устала после дороги и целого вечера слёз, что просто бессвязно что-то бормочу в ответ, носом целуя подоконник.
И только на утро понимаю, что меня перенесли в другую комнату, уложили в постель и накрыли одеялом. И сомнений, кто это сделал и чья это комната, не возникает, куртка императора, висящая на спинке стула, красноречивее любых слов. И в душе проклёвывается такое давнее и невероятное чувство, как благодарность к Нолану. Я рада, что наше перемирие ещё в силе.
Днём мне становится хуже. Если раньше я только изредка чихала, и в носоглотке чуть свербело, то стоит открыть глаза, горло горит, а тело нехило лихорадит.
Акено Даи решает, что мы останемся в поместье, пока я не выздоровею, так как ехать в крепость у Сумрачного леса чревато осложнениями, а мне с моим интересным положением вообще нежелательно болеть.
И первая моя мысль: «Будет очень весело, и даже очень, если я внезапно умру от простуды, а не от холодного оружия или смертельной ловушки, из которой нельзя выбраться…» Интуиция подсказывает, что в этом мире медицина не на высоком уровне, а о пенициллине и подавно не слышали. И магия на меня должным образом не действует…
Заниматься моим лечением, как ни странно, берутся Жак Натан Орест Платон и Лайна. И с таким энтузиазмом, что я действительно уже собралась прогуляться в Рассветный. Эти двое целыми днями вычитывают что-то в книгах, которые заказали из императорской библиотеки по телепорту, ищут травы на кухонной подсобке, варят отвары и постоянно ссорятся, каждый доказывая свою точку зрения.
И все обитатели поместья каждый прием пищи могут лицезреть такую картину: завтрак/обед/ужин заканчивается, трапезники только намереваются встать из-за стола, а я уже пятками сверкаю на выходе из зала, потому что, как считают великие целители Жак и Лайна, принимать лекарства нужно после еды. И где-то час или два я обычно прячусь по всем углам, на потеху Гелеону, который всегда безошибочно меня находит, стоит подруге или мистеру Капюшону попросить его меня отыскать.
Акено Даи, пока я болею, решает навестить столицу. Вместе с Даниаром Зотом. Поэтому следующим же вечером после нашего возвращения с гор, мы провожаем с крыльца Повелителя и министра иностранных дел. Они, счастливые оба, потому что не им скучать в резиденции, строят портал и исчезают в нём. По подсчётам Жака Натана, императору и Дану понадобится шесть дней, чтобы магическими переносами добраться до престольного города, и ещё шесть, чтобы вернуться назад.
И как только фигуры высокопоставленных особ скрываются в дымке перехода, я рвусь на второй этаж, вбегаю в комнату Нолана и прячусь в его шкафу. И как меня не зовут Лайна с Капюшоном, я не откликаюсь. Следующее моё укрытие — подоконник в гостиной, занавешенный плотными гардинами, бархатными такими, с бахромой и кисточками, затем приходится спасаться под кроватью у Илины. А потом к моим поискам подключается лорд Велорий, и… честно, если выбирать между травяными настоями первого советника и подруги, я предпочитаю настойки мага. Они менее гадостнее, вкуснее и не отдают вязкой горечью во рту, как Лайнины.
Да, деньки выдаются весёлые. Совместными стараниями возомнивших себя всемогущими целителями Жака и моей очаровательной зеленоглазой сестрёнки я вскоре поднимаюсь на ноги. Температура спадает, в голове проясняется, и жизнь кажется такой сносной, даже приемлемой, без противных лекарств. Как хорошо, что простуда заканчивается так же быстро и непредсказуемо, как и начинается.
А